Исследование интуиции

Страница 2

Энергия и культивирование поля

П. Могли бы мы обсудить главное препятствие для понимания, то есть фактор эгоцентрической деятельности?

К. Когда вы говорите об эгоцентризме, нужно учитывать, что наличие центра означает наличие периферии. Можем ли мы сказать, что когда есть центр, то имеется граница, ограничение и все действия происходят в пределах центра и периферии? Эти действия и являются эгоцентрическими.

П. Каковы границы нашего "Я"?

К. Оно может не иметь предела или быть ограниченным, но границы всегда существуют.

Д. Беспредельным?

К. Вы можете продвинуть его так далеко, как вам захочется, но пока существуют центр и периферия, будет существовать и граница, хотя вы можете отодвинуть эту границу очень далеко.

П. Означает ли это, сэр, что отодвигание не имеет границ?

К. Давайте продвигаться медленно. Когда мы говорим об эгоцентрической деятельности, это означает наличие центра и периферии, нечто ограниченное, и все действия происходят внутри этого круга. Думать о себе, продвигаться к чему-то -- все это остается движением от центра к периферии. Если есть центр, есть и границы; центр может расширяться, но все же остается в пределах границ, и поэтому все действия будут происходить в пределах этого круга. Вы можете продвинуться так далеко от центра, как захотите посредством социальной работы, диктаторства или тирании -- все остается в пределах этого пространства.

А. Вопрос в следующем, сэр, существует ли действие, не питающее центр.

К. Или может ли не иметься центра?

А. Сэр, в нашем положении об этом не может быть речи, так как мы исходим от центра. Мы можем честно и конкретно сказать лишь, что мы знаем о существовании центра, и знаем, что все действия, включая дыхание, питают центр.

К. Суть в том, что энергия, действующая внутри окружности и центра, является энергией ограниченной, механистической. Знаете ли вы, не на словесном уровне, но фактически, внутренне, что там, где существует центр, должна быть и окружность и что всякое действие, происходящее в пределах этого пространства, является ограниченным, фрагментарным и поэтому растрачивающим энергию?

ВА. Вы уже обсуждали окружность и центр. Первейшая проблема -- это осознание в себе нашего "Я".

К. Да, и это является проблемой. Мы -- эгоистические существа. Мы -- эгоцентрические люди, мы думаем о себе, о наших огорчениях, о нашей семье - мы является центром. Мы можем заставить центр вести социальную или политическую работу, но это по-прежнему будет деятельность центра.

П. Чтобы увидеть это, нужна большая проницательность, ибо у вас может возникнуть интерес к чему-то, в чем, как вы чувствуете, центр не принимает участия.

К. Вы можете так думать. Это -- мое "Я", которое заботится о бедняках, но я продолжаю действовать в пределах этого ограничения.

П. Сэр, мне хочется достичь большей ясности. Вы ставите под вопрос не работу для бедняков?

К. Нет. Я говорю об отождествлении себя с бедняками, о моем отождествлении себя с нацией, с Богом, с каким-то идеалом и т.д. Вот в чем проблема.

АПА. Мне кажется, что П. спрашивал, может ли быть остановлено движение ума, истощенного отождествлениями, непрерывным движением от центра к периферии и от периферии к центру,-- может это движение быть прекращено? Существует ли энергия, которая могла бы заставить его затихнуть, превратить в тень?

К. Я не совсем понимаю.

П. Дело в следующем: мы сделали все для нас возможное, чтобы понять природу эгоцентрической деятельности.Мынаблюдали,медитировали,ноцентр не перестает существовать, сэр.

К. Мне кажется, это происходит потому, что мы делаем ошибку. Мы фактически не видим, не воспринимаем наше сердце нашим умом, не видим, что каждое наше действие от центра к периферии и окружности и от окружности к центру, что это движение взад и вперед является растрачиванием энергии -- оно должно быть ограниченным и вызывать скорбь.

Все происходящее в этом пространстве, является скорбью. Мы видим это.

П. Сэр, это является частью деятельности клеток нашего мозга, и если непрерывная деятельность клеток мозга является деятельностью эгоцентрической, то...

К. Нет, П. Наш мозг нуждается в двух вещах: в безопасности и ощущении перманентности.

П. И то, и другое предоставляется нашим "Я".

К. Вот почему оно приобрело такое большое значение.

АПА. Сэр, мозг -- это нечто механическое, физическое в своем привычном стремлении обрести безопасность и продлеваемость. Так вот, как вы можете вырваться из этих привычек, из этого механистического вида деятельности? Вот что имеет в виду П.

К. Я не хочу вникать в это, сэр. Любое движение, совершаемое, чтобы вырваться, прорваться, остается в пределах периферии. Существует ли действие, движение, не являющееся эгоцентричным?

П. Мы знаем состояния, в которых кажется, будто "Я" отсутствует, но если семя эгоцентрической деятельности удерживается в клетках мозга, то эти действия снова повторяются. Тогда я говорю себе, что должна существовать какая-то другая энергия, другое качество, которое сотрет это.

АПА. Наш мозг -- вычислительная машина, и образцы нашего поведения и наших действий обусловлены и запрограммированы в нем. Обратная связь становится все более сложной. Что представляет собой энергия, сэр, не является ли она вниманием? Или безмолвием? Есть ли она нечто внешнее или внутреннее?

К. Наш мозг запрограммирован, чтобы действовать от центра к периферии, от окружности к центру; это движение взад и вперед. Он для этого запрограммирован, для этого он тренирован и обусловлен. Возможно ли пробиться через эту инерцию клеток мозга?

П. Существует ли энергия, которая, независимо от моей воли сметет эту инерцию?

К. Может ли эта инерция, может ли эта запрограммированность мозга, который был обусловлен на протяжении тысячелетий,-- может ли все это прекратиться?

АПА. И уничтожить обусловленность.

К. Как только произошла остановка, вы уже раздробили это. Так вот, существует ли некая энергия, не являющаяся эгоцентричной, энергия без мотива, без причины, энергия, которая при отсутствии всего этого была бы нескончаемой?

П. Да. Я высказываю это только как предположение, не могли бы мы исследовать эту энергию?

К. Мы приступим к этому.

А. Единственное имеющееся у нас орудие -- это внимание. Так вот, любая имеющаяся в вас энергия должна проявляться как внимание. Я говорю: единственное орудие, которое мы имеем -- это внимание.

П. Разрешите сказать. Я хочу задать вопрос, который мы еще не задавали. Как его выразить словами?

К. Вы спрашиваете, существует ли энергия, не исходящая из центра. Энергия, не имеющая причины, неисчерпаемая, и поэтому не механическая. Мы раскрыли нечто. То, что ум на протяжении тысячелетий был обусловлен для того, чтобы двигаться от центра к окружности и от окружности к центру, взад и вперед, расширяя движение и ограничивая его.

Существует ли путь для прекращения этого движения? Мы только что сказали, что оно приходит к концу, когда происходит остановка, отключение. То есть, мозг перестает двигаться в этом направлении, но если вы находите оправдание для остановки, вы снова оказываетесь внутри круга. Отвечает ли это на ваш вопрос? То есть, может ли мозг, на протяжении тысячелетий обусловленный для движения от центра к периферии и от периферии к центру, может ли мозг прекратить это движение? Так вот, следующий вопрос будет -- возможно ли это? Вы следите? Я думаю, что это неправильный вопрос. Если вы видите необходимость остановки, если сам мозг видит, что движение должно прекратиться, он останавливается. Я не знаю, достаточно ли ясно я говорю.

КБ. Да. Но он снова придет в движение. Он его прекращает. Он останавливается на некоторое время и снова приходит в движение.

К. Нет, сэр. Как только вы говорите, что хотите возобновить движение, оно возобновляется.

КБ. Вероятно, я не могу добиться окончательной остановки.

К. Это жадность. Если я вижу факт истины, в тот же момент осознанное мной движение приходит к концу. Но остановка не является окончательной. Если вы захотите, оно возобновится, ибо это движение во времени.

АПА. Но это видение происходит без центра.

К. Конечно.

КБ. Следовательно, видение происходит на другом плане, в другом измерении.

К. Я "вижу". Это происходит, когда вы осознаете без всякого выбора. Просто осознаете движение. Запрограммированное движение останавливается. Давайте оставим этот вопрос. Мы еще вернемся к нему. П.

задает вопрос: существует ли не механическая энергия, не имеющая причины и поэтому непрерывно самовозобновляющаяся?

ВА. Это энергия смерти.

К. Что это значит? Вы имеете в виду смерть, как конец?

ВА. Полный конец всего.

К. Вы имеете в виду полное прекращение периферии?

ВА. Конец того, что я ощущаю, как мое "Я".

К. Послушайте, вы сказали что-то. Полное прекращение движения от центра к окружности, это в известном смысле является смертью. Но есть ли это та энергия, которая не имеет причины?

ВА. Они не имеют причины, сэр. Она входит в тело, как кровь?

К. Я понимаю. Но что это -- предположение, теория или реальность?

ВА. Это реальность.

К. Что это означает? Что нет центра, из которого вы действуете?

ВА. На протяжении того времени, когда эта энергия имеется. Да, сэр. И что же происходит потом?

ВА. Затем снова возвращается мысль.

К. Нет, нет. Периодичности не существует.

ВА. Пока есть эта энергия, время перестает существовать.

К. Да, сэр. Но когда снова возникла мысль, движение от центра к периферии возобновляется.

ВА. Человек испытывает страх перед этим состоянием, дело не только в желании вернуться к старому.

То особое состояние вызывает страх, ибо оно подобно тотальной смерти.

К. Оно приходит само, а не вызывается вами.

ВА. Да.

К. Теперь вы призываете это состояние.

ВА. Я не знаю, призываю ли я его, или боюсь его.

К. Боитесь ли вы его или призываете -- вы остаетесь в его сфере. Вот и все.

Имеется еще один вопрос П. -- о нескончаемом пути. Хотите вы обсудить это.

П. Да, сэр.

К. Прежде всего, если вы хотите обсудить дискуссию, диалог о кундалини, вам придется забыть все, что вы когда-либо об этом слышали. Сделаете ли вы это? Мы приступаем к очень серьезной теме. Согласны ли вы забыть все, что слышали об этом, что говорили ваши гуру, все ваши собственные попытки пробудить это? Можете ли вы начать в состоянии абсолютной пустоты?

Затем вы должны приступить к исследованию, ничего не зная о кундалини. Вы знаете, что происходит сейчас в Америке, в Европе. Центры Кундалини были раскрыты людьми, говорящими, что они пережили пробуждение кундалини. Сейчас ученые проявляют к этому интерес. Они чувствуют, что при помощи определенных упражнений, дыхании, они пробудят кундалини. Все это превратилось в источник наживы, и этим занимаются люди, которые являются чрезвычайно злыми и вредными.

КБ. Мы просто хотим знать, существует ли энергия, способная уничтожить обусловленность.

К. Пока существует эгоцентрическая деятельность, соприкоснуться с этой энергией невозможно. Вот почему я возражаю против дискуссии о кундалини или об этой энергии, чем бы она ни была, ибо нами не проделана самая начальная работа. Мы ведем неправильный образ жизни и хотим внести в него чтото новое, а это может лишь создать новые беды.

ВА. Эгоцентрическая жизнь продолжается даже после пробуждения кундалини.

К. Я не знаю, произошло ли пробуждение кундалини. Я не знаю, что вы имеет под этим в виду.

ВА. Сэр, мы действительно хотим понять это, так как иногда оно вполне актуально.

П. Что вы можете знать об энергии, возникающей, когда эгоцентрическая деятельность прекратилась?

Мы предполагаем, что это источник неиссякаемой энергии. Быть может, это не так.

Р. Хотите ли вы сказать, что прекращение движения от центра к периферии и от периферии к центру, что конец этого...

П. Временное прекращение этого...

К. Нет, конец этого, полное прекращение этого является высвобождение энергии, не имеющей границ?

П. Я этого не говорю.

К. Я говорю это.

П. Это совсем другое, чем если бы это было сказано мной.

К. Можем ли мы поместить энергию кундалини на принадлежащее ей место? Многие люди пережили на опыте то, что они называют кундалини, но что я ставлю под вопрос. Я спрашиваю, было ли это действительно каким-то видом физиологической деятельности, которая была затем приписана кундалини. Вы ведете аморальный образ жизни в том смысле, что это жизнь тщеславия, секса и т.д., и затем вы говорите, что кундалини в вас пробудилась. Но ваша повседневная, эгоцентрическая жизнь продолжается.

П. Сэр, если мы продолжим исследование, давайте рассмотрим, как она действует в человеке. Пробуждение кундалини связано с известными психическими центрами, находящихся в определенных физических точках человеческого тела. Так говорят. Прежде всего мне хочется спросить, так ли это? Связано ли высвобождение не имеющей конца энергии с психическими центрами в физических частях тела?

А. Прежде, чем мы начнем разбираться в этом, не является ли самым важным выяснение, отсутствует ли в человеке, обретающим эту энергию, способность причинять вред?

К. Нет, сэр. Будьте осторожны. Как мы можем сказать, что кто-то неспособен причинить вред? Говорят, что многие индийские гуру причинили потрясающий вред, вводя людей в заблуждение.

А. Я об этом и говорю, сэр. Я чувствую, что если сердце человека не очищено от ненависти и если его жажда причинить зло не преображена -- если это не произошло, то такая энергия сможет только создавать все больше бедствия.

К. Послушайте, А., вопрос П. относится к стандартному пониманию мощности энергии, проходящей через различные центры, к высвобождению этой энергии и т.д.

А. Я говорю, сэр, что прежде, чем задать этот вопрос, в традициях Индии существует слово, имеющее, как мне кажется, большую ценность. Это слово "адхикар". Это слово означает, что прежде, чем задать себе этот вопрос, человек должен пройти через процесс очищения. Дело в достижении определенной чистоты.

К. Говорите ли вы, что если не прекратилось движение от центра к периферии и обратно, то вопрос П.

лишен действенности?

А. Я так думаю. Я хочу привести еще одно слово, слово буддизма "шела". Оно имеет то же самое значение. Слова индуизма и буддизма имеют одинаковое значение.

П. Я полагаю, что когда человек задает этот вопрос, имеется та глубина самопознания, которая дает возможность спрашивать. Нельзя исследовать свое "Я", которое тоже высвобождает энергию, если жизнь человека не достигла определенной степени внутреннего равновесия. Если это не произошло, тогда то, что говорит А., не имеет значения. Когда человек слушает К., это проникает в ту глубину, которую человеку удалось раскрыть, и поэтому я считаю, что правильно было задать этот вопрос. Почему этот вопрос более опасен, чем любой другой? Почему он более опасен, чем исследование мысли? Чем исследование медитации того или другого? Ум, способный понять, поймет одно и другое. Ум, не способный понять, ничего не поймет. Ум, желающий употребить знание во зло -- найдет способ это сделать.

К. Пока ваша жизнь, ваша повседневная жизнь не освободилась полностью от эгоцентрического образа действия, то другое не может обрести бытие.

ВА. Ощущается возрастание энергии, сначала это вызывает восторг, потом появляется страх.

С. Мы бы хотели знать, почему эта энергия вызывает страх.

ВА. Страх возникает позднее. Человек переживает смерть и все исчезает. Потом вы опять живете и удивляетесь, что снова ожили. Вы снова обретаете слова и мысли, свое имущество и желания, и весь мир медленно возвращается.

К. Назвали бы вы это, сэр, пробуждением кундалини?

ВА. Я не знаю, сэр.

К. Но почему вы вешаете на это ярлык "пробуждение кундалини"?

ВА. На протяжении нескольких дней, примерно на месяц, вся жизнь меняется, исчезает секс, исчезают желания.

К. Да, сэр, я понимаю. Но вы опять возвращаетесь ко всему этому.

ВА. Человек возвращается к этому, потому что не понимает.

К. Я об этом и говорю. Когда происходит возвращение к чему-то, я начинаю сомневаться, была ли у вас эта энергия.

П. Почему этот вопрос вызвал столько ряби? Большинство людей проходит через большое количество психических экспериментов в процессе самопознания. Человек также понимает -- по крайней мере один понял -- почему они возникают, ибо этот человек слушал К., сказавшего, что все психические переживания должны быть отведены в сторону, как только они возникли.

А. Мы не только не обращаем на них внимание, мы их просто отбрасываем.

ВА. В теле открываются какие-то новые каналы, и возрастает энергия, когда в этом появляется необходимость.

К. Сэр, почему вы считаете это чем-то необычайным? Почему мы приписываем этому нечто необычайное? Я просто высказываю предположение, что вы, быть может, стали очень сенситивными. Вот и все. Очень сенситивными.

ВА. У меня стало больше энергии.

К. Сенситивность обладает большой энергией. Но почему вы называете ее необычайной, кундалини, применяете разные наименования?

П. Подлинная проблема заключается в том, до каких пределов ваша жизнь полностью изменилась. Я имею в виду истинное значение кундалини обретает, если появляется совершенно новый образ жизни, новая форма взаимоотношений, новое умение видеть.

КБ. Сэр, я хочу задать вопрос. Если допустить, что человек живет целостной жизнью, является ли это чем-то сходным с кундалини?

К. Сэр, живете ли вы целостной жизнью?

КБ. Нет.

К. Поэтому не задавайте этого вопроса.

П. Я задаю вопрос, исходя от совершенной иной точки зрения. Считается, что кундалини -- это пробуждение известных психических энергий, существующих в определенных физических точках человеческого тела, и что можно пробудить эти психические энергии с помощью различных приемов и затем, когда они пройдут через эти разные психо-физические состояния и центры, ведут к преображению сознания. Когда они окончательно пробьются через все это, они пронзят эгоцентрическую деятельность. Это, видимо, представляет собой основное значение всего процесса.

АПА. Мескалин может сделать это, вы можете это сделать.

П. Я просто спрашиваю К., существует ли некая энергия, которую не пробуждают, но которая сама пробуждается и, пробудившись, стирает центр.

К. Я бы сказал по-другому: пока не прекратилось эгоцентрическое движение, то другое не может возникнуть.

А. Я считаю, что вся традиция хатха-йоги породила представление, что пытаясь манипулировать этими центрами, человек может чего-то добиться. Все это основано на ложном представлении.

П. Отбросьте все в сторону.

А. Мы должны были бы отбросить все это.

П. Так как, по-видимому, продолжать дискуссию невозможно, разрешите мне задать другой вопрос.

Какова природа поля, которое нужно подготовить, чтобы быть способным воспринять то, что является беспредельным.

К. Подготавливаете ли вы почву, чтобы ваш мозг, ум могли воспринять это?

П. Я понимаю ваш вопрос. Но я не могу сказать ни да, ни нет.

К. Тогда зачем называть это энергией и вводить слова "почва"? Ведите подготовку, работайте над этим. Мы живем жизнью противоречий, конфликтов, страданий, живем в полноте человеческой скорби, и хотим разобраться в природе сострадания.

С. А существует ли какой-то иной образ жизни, в который сострадание входило бы как часть для развития нашего "Я"? Почему вы задаете этот вопрос, почему вы хотите обрабатывать почву?

К. Я говорю, что пока у вас имеется мотив для обработки этой почвы с целью обрести эту энергию, вы ее не сможете обрести.

С. Что является мотивом, сэр? Мы в тюрьме. Полностью осознавать тюрьму и спрашивать, есть ли какой-либо выход из нее, является ли это мотивом?

В этом случае человек попадает в порочный круг, в западню.

К. Нет, вы не вслушались. Моя жизнь полна мучений, бедствий, смятения. Таково мое основное ощущение, может ли это прекратиться? В этом мотива нет.

С. В этом нет мотива. Но вы задаете дальнейшие вопросы.

К. Нет, я этого не делаю. Имеется лишь первый вопрос. Может ли весь этот процесс закончиться?

Только после этого я могу ответить на остальные вопросы, имеющие потрясающее значение.

П. Какова природа почвы человеческого ума, которая должна быть обработана для того другого? Вы говорите мне, что это тоже неправильный вопрос. Вы говорите, что я нахожусь в конфликте. Я страдаю и я вижу, что эта жизнь конфликтов и страданий бесконечна.

К. Вот и все. Она не может придти к концу, и поэтому всякое другое исследование, всякое стремление побудить то другое, чтобы стереть старое, является неправильным процессом.

П. Это вполне очевидно.

К. Это было бы призывом некоего посредника извне, который пришел бы и внес ясность в ваш дом.

Я говорю, что при процессе внесения ясности в дом, в этот дом, произойдет очень многое. У вас появиться ясновидение, так называемое "сиддхи" и все прочее.

Все это произойдет. Но вы запутаетесь в этом и не сможете двигаться дальше. Если вы в этом не запутаетесь -- Небеса открыты для вас. Вы спрашиваете, П., имеется ли какая-либо почва, которую нужно подготовить, не с целью обрести это, но потому, что почва должна быть подготовлена. Подготавливайтесь, работайте над этим, приведите дом в состояние полнейшей чистоты, чтобы не было ни малейшей тени бегства. Тогда мы можем задать вопрос, что представляет собой то состояние, о котором мы говорим. Если вы ведете такую подготовку, работаете над прекращением скорби, если вы работаете, ни на минуту не отступая, и придете ко мне, говоря, что существует нечто, известное, как энергия кундалини -- тогда я готов вас выслушать.

А. Сэр, я возражал против этого потому, что Хатхайога этим занимается. Текст Прадипика позволяет нам утверждать, что исследование кундалини ведется для того, чтобы ваши силы ведения поиска возрастали.

К. Бог мой, А., работаете ли вы над очищением вашего дома?

А. Безусловно.

К. Тогда в чем же вопрос? Существует ли энергия, не механическая, нескончаемая, самовозобновляющаяся? Я говорю, что существует. Вполне определенно. Но это не то, что вы называете кундалини. Тело должно быть сенситивным. Если вы работаете, очищаете дом, тело становится очень сенситивным.

Тогда у тела возникает свой собственный разум, который ум предписывает телу. Поэтому тело становится необычайно сенситивным, не сенситивным по отношению к желаниям, стремясь получить что-то, но оно сенситивно само по себе. Верно? И что тогда происходит? Если вы действительно хотите, чтобы я вник в это, я это сделаю. Люди говорят о пробуждении кундалини и у меня возникает вопрос. Они не работали над тем другим, но говорят, что пробудили кундалини. Поэтому я ставлю под вопрос их способность осуществить это, истинность этого. Я не настроен антагонистически, но я спрашиваю, может ли человек, который ест мясо, стремиться к известности, жаждет иметь то и это, говорить, что пробудил кундалини. Я утверждаю, что это чепуха. Очищение дома должно происходить все время. Затем П. говорит: "Можем ли мы поговорить о той энергии, которая, как я чувствую, должна существовать",-- не теоретически, но энергию, которую она увидела мельком, которую она почувствовала, энергия, являющаяся нескончаемой; и вот приходит К. и говорит: "Да, это существует". Существует энергия, все время самовозобновляющаяся, немеханическая, не имеющая причины, энергия, у которой нет начала, а поэтому нет и конца.

Это есть вечное движение. Я говорю, что это существует. Но какую цену это имеет для слушателя? Я говорю "Да", и вы слушаете. Я спрашиваю себя, какую ценность это может иметь для вас. Хотите ли вы вникать в это, а не очищать дом?

П. Это означает, сэр, что для того, кто исследует, главное значение имеет обработка почвы, прекращение страдания.

К. Это единственная задача. Нужно только это. Это дело самое священное, вы не можете его призвать.

А вы все его призываете.

Очищение дома требует потрясающей дисциплины, не дисциплины контроля, подавления и подчинения, вы следите? Прежде всего требуется полное внимание. Если вы приложите полное внимание, вы увидите, что произойдет нечто совершенно иного рода; появится энергия, которая не является повторением, энергия, которая не приходит и не уходит. Она не возникает на какой-то один день, а потом -- через месяц. Для этого необходимо, чтобы ум был совершенно пустым. Можете ли вы проделать это?

ВА. На некоторое время.

К. Нет, нет. Я задал вопрос. Может ли ум оставаться совершенно пустым? Тогда возникнет эта энергия.

Вам даже не понадобится просить о ее появлении.

Когда имеется пространство и пустота, тогда его заполняет эта энергия. Так вот, когда происходит очищение, когда приходит конец всем вещам в доме, конец скорби -- может ли ум при этом быть абсолютно пустым, без всякого мотива, без всякого желания?

Когда вы работаете над этим, поддерживаете в доме чистоту, совершенно естественно возникают другие вещи. Но почву для этого подготавливаете не вы. Это делает медитация.

П. И это является преображением человеческого ума.

К. Вы видите, как сказал АПА., мы запрограммированы на постоянную обусловленность. Если происходит остановка, этому приходит конец. Если вы выключили вычислительную машину, она перестает работать. Теперь вопрос таков: может ли центр, являющийся эгоизмом, придти к концу? Вот и все. Когда движение ума от центра к периферии останавливается, останавливается и время. Когда нет движения эгоизма, возникает движение совершенно иного рода.

Основной корень страха

П. Вы сказали К., что разум -- самая верная защита от страха. Проблема заключается в следующем: где место для разума, когда страх из подсознания заливает вас? Разум действует только, когда все устраняется с его пути. Разум требует умения вслушиваться, вглядываться и наблюдать. Но когда все существо залито неподдающимся контролю страхом, страхом, имеющим причину, но эта причина не может быть сразу распознана -- в этом состоянии, где место разуму? Как воздействовать на этот первобытный архаичный страх, заложенный в основу человеческой психики? Одним из таких страхов является страх уничтожения "Я", страх перед прекращением бытия.

К. Что является объектом нашего совместного исследования?

П. Как справиться со страхом? Вы не ответили на этот вопрос. Вы говорили о разуме, являющемся величайшей безопасностью. Это верно, но когда страх заполняет вас, где место разума?

К. Вы говорите, что когда вас заливает волна страха, разум отсутствует. И как справиться с этой волной страха в такой момент? Это ли ваш вопрос?

С. Человек видит страх как ветки дерева. Но нам приходится иметь дело со страхами, с одним за другим, и нет от страха свободы. Существует ли способ видеть страх без его разветвлений?

К. Я спрашивал: "Видим ли мы листья и ветки, или мы проникаем до самого корня страха?" С. Можно ли дойти до корня каждой ветви страха?

К. Давайте выясним это.

П. Можно через один страх понять все в целом.

К. Я понимаю. Вы говорите, что существуют страхи сознательные и подсознательные, и что в известные моменты подсознательные страхи становятся чрезвычайно сильными, и что в такие моменты разум не действует. Как справиться с этими не поддающимися контролю волнами страха? Это ли ваш вопрос.

П. Эти страхи как будто бы принимают материальную форму. Вы во власти физического ощущения, которое сильнее вас.

К. Оно выбивает вас из равновесия неврологически, биологически. Давайте, проведем исследование этого. Существует страх сознательный и в глубине, когда имеется ощущение одиночества, чувство, что все тебя покинули, и ты пребываешь в полной изолированности... При этом возникает ощущение абсолютной беспомощности. В такие моменты, когда появляется глубокий страх, вполне очевидно, что разум отсутствует и есть только не поддающийся воздействию и контролю страх.

П. Человек может чувствовать, что он уже встречал эти страхи, что они ему знакомы, но в подсознании он затоплен ими.

К. Вот об этом мы и говорим. Обсудим это. Человек может справиться с физическими, сознательными страхами. С ними разум может справиться.

П. Вы можете даже разрешить этим страхам процветать.

К. И в самом этом цветении пребывает разум. Но как вы можете воздействовать на те другие? Почему подсознание -- пока мы будем пользоваться словом "подсознание" -- почему оно удерживает их? Или подсознание привлекает эти страхи? Удерживает ли оно их, или они существуют в традиционных глубинах подсознания, или это нечто, вбирается из окружающей среды? Так вот, почему подсознание вообще удерживает страхи? Являются ли они унаследованной частью подсознания, расовой, традиционной историей человечества? Заложены ли они в наследственные гены? Как вы приступите к этой проблеме?

П. Не могли бы мы обсудить второй вопрос, а именно -- вбирание страха из окружающей среды?

К. Сначала рассмотрим первый вопрос. Почему подсознание удерживает все это? Почему мы рассматриваем более глубокие слои сознания как вместилище, как склад страхов? Являются ли они результатом воздействия культуры, в которой мы живем, или сознательного ума, который, не будучи в состоянии с ними справиться, затолкал их вниз, и они поэтому остаются в слоях подсознания? Или ум, который со всем свои содержанием не разрешил своих проблем, испытывает страх, что не может разрешить их? Я хочу выяснить, каково значение подсознания. Вы сказали, что волны страха возникают и поднимаются, а я говорю, что они всегда существуют, но вы их осознаете только при кризисе.

С. Они существуют в сознании. Почему вы говорите, что они в подсознании?

К. Прежде всего сознание создается из своего содержания. Без содержания сознания нет. Одной частью его содержания является этот первичный основной страх, и сознательный ум никогда не пытается воздействовать на него; зная о том, что страх имеется, ум никогда не говорит: "Я должен что-то предпринять по отношению к нему". В момент кризиса эта часть сознания пробуждается и осознает страх. Но страх всегда здесь.

П. Я не думаю, что это так просто. Разве страх не является частью культурного наследия человека?

К. Страх всегда имеется. Является ли он частью культурного наследия? Или, возможно, что кто-то родился в стране, не допускающей страха?

П. Такой культуры не существует.

К. Конечно, такой культуры нет. Поэтому я спрашиваю себя, является ли страх частью культуры или он унаследован человеком? Страх -- это ощущение прекращения бытия, как это ощущается животными, и существует в каждом человеке, боящимся уничтожения.

П. Инстинкт самосохранения, принимающий форму страха.

К. Вся ли структура клеток испытывает страх прекращения бытия? Он существует во всем живом.

Даже муравей испытывает страх перед небытием.

Мы видим, что страх пребывает везде, он -- часть человеческого существования, и человек может осознать его в потрясающей степени при кризисе. Что предпринимает человек, когда поднимается волна страха? Почему мы дожидаемся кризиса? Я просто задаю этот вопрос.

П. Вы не можете этого избежать.

К. Подождите одну минуту. Мы говорим, что он всегда здесь, что он -- часть природы человека. Страх испытываешь здесь, он часть биологической, психологической и всей структуры нашего существа. Страх -- часть самого крошечного живого существа, самой маленькой клетки. Почему мы ждем кризиса, чтобы его выявить? Это чрезвычайно иррациональное приятие его. Я говорю, почему я должен ждать кризиса, чтобы предпринять что-то в отношении его.

П. Без этого он является как бы несуществующим.

Некоторые страхи я воспринимаю разумно. Человек вынужден встречать страх смерти лицом к лицу.

Можно смотреть на него разумно. Но возможно ли разумно встретить лицом к лицу остальные страхи?

К. Вы говорите, что можете разумно встретить остальные страхи лицом к лицу. Я сомневаюсь в этом, я сомневаюсь, можно ли разумно отнестись к страхам, я сомневаюсь, что у вас может появиться разум, и вы еще не разрешили вопрос страха. Разум приходит, только когда страха не существует. Разум -- это свет, и вы не можете справиться с мраком, пока нет света. Свет возникает, только когда мрак исчез.

Я сомневаюсь, что вы можете разумно воздействовать на страх, пока страх существует. Я говорю, что вы не можете. Вы можете воздействовать на него рассудком, вы можете рассмотреть его природу, вы можете избежать его, уйти за его пределы, но это не является разумом.

П. Мне кажется, можно сказать, что разум -- это осознание страха, когда он возникает, это игнорирование его, не придавая ему определенной формы, не отворачиваясь от него. В результате всего этого страха рассеивается. Но вы говорите, что там, где есть разум, страха нет.

Н. Страх уже не возникнет?

К. Но мы не разрешим страху возникнуть.

Н. Я думаю, страх возникает. Но мы не даем ему расцветать.

К. Видите ли, вся реакция на кризис кажется мне сомнительной. Страх здесь, зачем вы нуждаетесь в кризисе, чтобы его пробудить? Вы говорите: наступает кризис, и вы пробуждаетесь. Слово, жест, взгляд, движение, мысль -- вот вызовы, как вы говорите, вызывают его проявление. Я спрашиваю -- почему вы ждете кризиса? Мы ведем исследование. Знаете ли вы, что означает слово "исследовать"? -- оно означает "идти по следу". Так вот, мы идем по следу, мы не утверждаем одно, другое или третье. Мы прослеживаем, и я спрашиваю, почему мне нужен этот кризис?

Жест, мысль, слово, взгляд, шепот, письмо -- все это включено в кризис. Является ли это вызовом, пробуждающим страх? Я спрашиваю себя, почему человек не пробуждается без вызова? Если страх здесь, он должен пробудиться, быть пробужденным, или он дремлет? И если он дремлет, то почему? Боится ли сознательный ум, что страх может пробудиться?

Заставил ли он его впасть в спячку и не хочет вглядеться в него?

Будем продвигаться медленно; мы идем по следам ракеты. Боится ли сознательный ум вглядеться в страх и поэтому удерживает его в состоянии покоя?

Или страх -- здесь, побежденный и сознательный ум не дает ему расцвести? Допускаете ли вы, что страх -- часть жизни, существования человека?

П. Сэр, страх не обладает самостоятельным существованием, независимо от внешних переживаний, без стимула внешних переживаний.

К. Подождите, я сомневаюсь в этом, не могу просто согласиться. Вы говорите, что без внешних стимулов его нет. Если это верно, это должно быть верным и для меня, ибо я являюсь человеком.

П. Я считаю, что включаются как внешние, так и внутренние стимулы.

К. Я не разделяю стимулы на внешние и внутренние.

П. Страх не существует без стимулов.

К. Вы уходите в сторону, П.

П. Вы спрашиваете, почему я не вглядываюсь в него, не встречаю его лицом к лицу?

К. Я говорю себе: "Должен ли я ждать кризиса для пробуждения страха?" Вот и весь мой вопрос. Если он здесь, кто его усыпил? Происходит ли это потому, что сознательный ум не может с ним справиться? Сознательный ум старается справиться с ним, и, не будучи в состоянии это сделать, усыпляет его, приводит его в бездействие... Когда происходит кризис, ум испытывает потрясение. Так вот, я говорю себе, почему сознательный ум должен подавлять, пресекать страх?

С. Сэр, орудие сознательного ума -- анализ, способность узнавания. Это орудие не может помочь справиться со страхом.

К. Оно не может справиться с ним. Но то, что требуется -- это подлинная простота, а не анализ.

Сознательный ум не может справиться со страхом, поэтому он говорит, я хочу избежать его, я не могу справиться со страхом, поэтому он говорит, я не могу вглядываться в него. Посмотрите, что вы делаете: вы ждете кризиса, чтобы он пробудился, а сознательный ум все время старается избежать кризиса, рассуждая, рационализируя. Мы весьма искусны в этой игре.

Поэтому я говорю себе: если страх здесь, то он в пробужденном состоянии. Вы не можете усыпить то, что является частью нашего наследия. Сознательный ум только думает, что он усыпил страх. Сознательный ум испытывает потрясение, когда происходит кризис. Поэтому вы приступаете к вопросу иначе.

Это все, что я предлагаю. Верно ли это? Основа страха -- небытие, прекращение существования, полнейший страх неуверенности, небытия, смерти. Почему сознательный ум не заставит этот страх проявиться и не движется вместе с ним? Почему он дожидается кризиса? Или вы ленивы, и поэтому в вас нет энергии, чтобы дойти до корня всего этого?

Является ли то, что я говорю, иррациональным?

П. Это не является иррациональным. Я пытаюсь вглядеться, насколько это обосновано.

К. Мы говорим, что каждое живое существо боится не выжить, перестать существовать. Страх -- часть клеток нашей крови. Все наше существо боится перестать быть, боится умереть, боится быть убитым. Этот страх является частью нашей психологической и биологической структуры. И я спрашиваю себя, почему необходим кризис, почему вызов приобретает такое большое значение? Я возражаю против вызова, я хочу быть впереди, а не позади него.

П. Человек не в состоянии участвовать в том, о чем вы говорите.

К. Почему вы не можете? Я вам это покажу. Я знаю, что я умру, но я рассматриваю смерть рассудочно, интеллектуально. Поэтому когда я говорю, что мой ум намного опередил смерть -- это неверно. Он только опередил мысль, что имеет мало значения.

П. Давайте подойдем к тому, что является реальностью. Человек боится смерти, он чувствует, что опередил ее на шаг, он продвигается дальше и вдруг обнаруживает, что не опередил ее.

К. Я понимаю это. Все это -- результат вызова, было ли это вчера, год назад.

П. Так вопрос в следующем: с помощью какого орудия, какой энергии, из какого измерения человек видит, и что он видит?

К. Я хочу добиться ясности. Страх -- часть нашей структуры, нашего наследия, биологически, психологически; клетки мозга боятся небытия. И мысль говорит, я не буду вглядываться во все это. Поэтому, когда происходит вызов, мысль не может с ним покончить.

П. Что вы имеете в виду, говоря: "Мысль говорит, что не хочет вглядываться во все это"?

Н. Она также хочет всмотреться в это.

К. Мысль не может видеть свой собственный конец.

Она может только рассуждать об этом. Я спрашиваю вас, почему ум должен ждать вызова? Является ли это необходимым? Если вы скажете, что это необходимо, это будет означать, что вы его ждете.

П. Я говорю, что не знаю. Я только знаю, что возникает вызов и возникает страх.

К. Нет, вызов вызывает страх, пробуждает его.

Давайте будем придерживаться этого, и я говорю вам, почему вы ждете вызова для его пробуждения.

П. Ваш вопрос является парадоксом. Хотите ли вы сказать, что вы не ждете вызова, но вызываете его?

К. Нет, я полностью раскрыт для вызова. Вы не поняли мою точку зрения. Мой ум вообще не хочет принять вызов. Для пробуждения вызов не является необходимостью. Было бы неверным утверждение, если бы я сказал, что я сплю, и что для моего пробуждения вызов необходим.

П. Нет, сэр, это не то, что я говорю.

К. В таком случае он пробужден. А что спит? Спит ли сознательный ум? Или подсознание? А какие-то части ума являются пробужденными?

П. Если я пробуждена, то я пробуждена.

Н. Призываете ли вы страх?

К. Если вы пробуждены, никакой вызов не нужен.

Таким образом, вы отвергаете вызов. Если, как мы сказали, смерть, то, что мы умрем -- это часть нашей жизни, то мы все время бодрствует.

П. Не все время. Вы не осознаете страх. Но он всегда пребывает здесь, под ковром. И вы не смотрите на него.

К. Я говорю, что он под ковром; поднимите ковер и вглядитесь. Он здесь. Это и есть моя точка зрения, он здесь и пробужден. Я все время боюсь перестать существовать, боюсь умереть, боюсь не достичь чего-то. Это основа страха в нашей жизни, в нашей крови, и этот страх всегда здесь, бдительно наблюдая, защищая, охраняя. И он всегда полностью пробужден, ни на мгновение не засыпая. Поэтому вызов не является необходимым. Вопрос, как с ним поступить, возникает позднее.

П. Это факт.

А. Видя все это, не считаете ли вы, что фактором является отсутствие внимания?

К. Я сказал, что он пробужден, я не говорю о внимании.

А. Страх является активным, действенным.

К. Он как змея в комнате, он всегда здесь. Я могу смотреть в другую сторону, но он тут. Сознательный ум занят вопросом, как с ним справиться, и, не будучи в состоянии справиться, он от него уходит. И вот сознательный ум получает вызов и пытается встретить его лицом к лицу. Можете вы встретить лицом к лицу нечто живое? Для этого вызов не требуется. Но поскольку сознательный ум ослепил себя в отношении страха, требуется вызов. Верно, П.?

П. Когда вы думаете об этом, это просто мысль, но эта тень все же в уме.

К. Проследите за этим, не спешите к умозаключениям. Вы уже быстро вывели умозаключение. Сознательный ум не допустит, чтобы вызов пробудил это.

Пробуждение уже произошло. Но вызова вы не допускаете, это не входит в пережитый мной опыт. И вот следующий вопрос: если сознательный ум пробудился для страха, он не может вызвать что-то, имеющееся в нем. Продвигайтесь шаг за шагом. Ни одно мгновение не делайте выводов. Итак, сознательный ум знает, что страх тут, полностью пробужденный. И что же мы теперь предпримем?

П. Здесь имеется несоответствие.

Н. Я пробужден.

К. Вы упускаете важный момент. Это именно сам сознательный ум боится этого. Когда он пробужден, он не боится. Муравей не испытывает страха. Это сознательный ум говорит: "Я боюсь вот этого, боюсь перестать существовать". Но когда со мной происходит несчастный случай, когда разбивается самолет, я не испытываю страха. В мгновение смерти я говорю: "Да, теперь я знаю, что значит умирать". Но сознательный ум со всеми его мыслями говорит: "Боже мой, я должен умереть, я не хочу умирать, я должен себя защитить". Вот кто испытывает страх.

Наблюдали вы когда-либо за муравьем? Он не испытывает страха, если кто-то его убивает, он умирает.

Теперь вы видите что-то.

П. Сэр, вы видели когда-либо муравья? Если вы положите перед ним кусок бумаги, он будет от нее увертываться.

К. Он хочет выжить, но он не думает о выживании.

Но возвратимся к тому, о чем говорили. Мысль создает страх; это мысль говорит: "Я умру, я одинок, я не достиг того, что хотел". Вглядитесь это вечность, за пределами времени это подлинная вечность. Вглядитесь, как это необычайно. Почему я должен испытывать страх, если страх является частью моего существа? Только когда мысль говорит, что жизнь должна быть иной -- возникает страх. Может ли ум стать абсолютно неподвижным? Может ли ум быть полностью устойчивым? Только тогда приходит то, другое.

Что же тогда будет главным корнем страха? Когда то другое пробудилось?

П. Произошло ли это когда-либо с вами, сэр?

К. Несколько раз, много раз, когда ум полностью устойчив, без всякой реакции, не приемля и не отвергая, не рационализируя, не убегая, когда всякое движение полностью отсутствует. Мы дошли до корня страха, не так ли?

Болтающий ум

М. Я хотел бы обсудить проблему болтающего ума.

Что заставляет наш ум болтать? Откуда ум получает энергию и какая у него цель? Эта болтовня происходит все время. Каждое мгновение слышится эта болтовня.

П. Не является ли это самой природой ума?

М. Это ничего не объясняет и не может оказать помощь.

П. Он должен действовать, чтобы существовать.

М. Что значит "должен"? Нет никакого "должен". Ум все время болтает, и применяемая для этого энергия заполняет большую часть нашей жизни.

К. Почему болтает ум? Какова при этом его цель?

М. Нет никакой цели. Когда я наблюдаю за мозгом, я вижу, что болтовня происходит только в мозгу, это деятельность мозга, поток текущий вверх и вниз, но это хаотично, бессмысленно, бесцельно. Мозг истощает себя своей собственной деятельностью. Можно видеть, что это утомляет мозг, но он не останавливается.

К. Есть ли смысл продолжать это?

П. Если вы признаете нескончаемость мыслительного процесса, не имеющего ни начала, ни конца, то почему человек разделяет болтовню и мыслительный процесс?

М. Мы совершенно напрасно затрачиваем на это наше внимание и осознание. Мы осознаем что-то, абсолютно лишенное значения. Такова в наше время невротическая функция мозга; наше осознание, наше внимание и все наши усилия затрачиваются впустую.

П. Считаете ли вы, что деятельность мысли и болтовня имеют большое значение?

К. Ваш ум болтает -- почему?

М. Потому что не может прекратить это.

К. Является ли это привычкой? Или это страх оказаться ничем не занятым?

А. Это действие, не поддающееся воздействию воли.

М. Оно похоже на автоматическую деятельность.

Он просто происходит, нет никакого ощущения, нет вообще ничего.

К. Вы не поняли, что я имею в виду. Ум, видимо, нуждается быть всегда занятым чем-то.

* * * П. Существует то, что мы называет осмысленным мышлением -- это мышление целеустремленное, логическое, анализирующее, направленное на разрешение проблем. Болтовня не является чем-то сознательным. При состоянии, в котором отсутствует осознание, происходит непрерывное движение ума посредством возникновения рефлексов на основе всякого накопленного вздора, приобретенного умом на протяжении многих лет, который он теперь выбрасывает; и внезапно вы пробуждаетесь и говорите, что ваш ум болтает. Мы даем высокую оценку осмысленной деятельности, противопоставляя ее тому, что мы называем болтовней. Обоснована ли эта высокая оценка?

К. Почему он болтает?

П. Он болтает, нет никакого "почему".

К. Он хочет выяснить, почему он болтает. Нет ли сходства с водой, которая течет, льется из крана?

М. Это ментальная утечка.

П. Мне это представляется показателем, что мой ум не является живым.

К. Почему вы протестуете против болтовни ума?

М. Растрата энергии, потеря времени; здравый смысл подсказывает, что происходящее совершенно бесполезно.

П. Мы на каком-то промежуточном этапе, мы ни тут, ни там. И не только болтовня ума, но и осознание этой болтовни свидетельствует о несоответствии, несостоятельности.

К. Отложите на данный момент в сторону осознание и внимание. Я просто спрашиваю вас -- почему ум болтает? Является ли это привычкой, или ум должен иметь какое-то занятие? И когда он не занят тем, чем он считает, что ему следует заняться,-- мы называем это болтовней. А почему этим занятием не должна быть болтовня? Я занят своим домом. Вы заняты вашим Богом, вашей работой, делами, женой, сексом, своими детьми, своим имуществом. Ум должен быть чем-то занят. И когда он не занят, у него может возникнут ощущение пустоты, поэтому он болтает. Я не вижу в этом никакой проблемы, если только речь не идет о том, что вы хотите прекратить эту болтовню.

М. Если бы болтовня не действовала угнетающе, проблемы бы не было.

К. Вы хотите прекратить это, положить этому конец? Я не знаю, что вы называете болтовней. Я спрашиваю, когда вы заняты вашими делами. Следовательно, вопрос не в том "почему", а для "чего"?

М. Может болтающий ум прекратить болтовню?

К. Может ли ум перестать болтать? Я повторяю -- я не знаю, что вы называете болтовней, и хочу это выяснить. Я говорю, что любое занятие самим собой, своей собственностью или положением -- все это является болтовней. Почему делать для этого исключение и считать все остальное болтовней?

М. Я говорю о том, что наблюдаю.

П. Потому что болтовня, о которой мы говорим, бессмысленна.

К. Она не имеет отношения к вашей повседневной деятельности. Она не связана с повседневной жизнью. Она не имеет ничего общего с вашими повседневными вопросами, и поэтому ум болтает, как вы это называете. Это все нам хорошо знакомо.

П. У вас тоже это происходит?

К. Это не имеет значения. Не беспокойтесь обо мне.

А. Сэр, наше нормальное мышление связано с определенным контекстом. Болтовня -- это такая деятельность ума, которая не имеет связи ни с каким контекстом. Поэтому мы называем ее бессмысленной.

К. Является ли болтовня отдыхом для ума?

А. Нет, сэр.

К. Подождите, сэр, не спешите. Послушайте, А., я хочу задать вам вопрос. Вы целый день заняты вашей повседневной работой, сознательно, рационально, иррационально; и болтовня может оказаться отдыхом от всего этого.

Б. Имеется ли в болтовне то ощущение взаимоотношений, какие существуют между сном и бодрствованием?

К. Нет, я бы этого не сказал. Мои мускулы были напряжены весь день, и теперь я их расслаблю.

Болтовня является, может быть, какой-то формой расслабления.

А. Это не имеет особого значения. Происходит растрата энергии.

К. Так ли это?

А. Расслабление не должно вести к растрате энергии. Расслабление возникает, когда вы истощили вашу энергию и отдыхаете после этого.

К. Вы говорите, что болтовня -- растрата энергии и вы хотите ее прекратить.

А. Вопрос заключается не в том, чтобы ее прекратить. Проблема -- то, что в болтовне ум растрачивает энергию, которую он мог бы применить для чего-то ценного. Человек мог бы проделать какой-то труд, но это может снова оказаться чем-то механическим и проблема не будет разрешена. Мы снова возвращаемся к необходимости понять, как происходит процесс болтовни. Мы его абсолютно не понимаем. Он вне нашей воли.

К. Прекратил бы ваш ум болтовню, если бы был полностью занят? Послушайте, сэр, если в уме нет пустого пространства, или если имеется только пространство, которое он заполняет, будет он болтать?

Не имеет значения, какие слова вы употребите -полный пространства, полностью опустошенный или вовсе ничем не занят. Болтает ли ум? Или болтовня возникает, только когда есть небольшое пространство, ничем не прикрытое? Понимаете ли вы, что я имею в виду? Если комната целиком заполнена, может ли в ней происходить какое-то движение?

Когда ум целиком заполнен и в нем нет свободного пространства, будет ли в нем происходить малейшее движение -- то, что вы называете болтовней? Я не знаю, ясна ли вам моя мысль?

М. Это гипотетично.

К. В том смысле, что наши умы частично заполнены, частично заняты, и та часть, которая не занята, болтает.

М. Вы отождествляете с незанятой частью ума.

К. Я этого не говорю, я спрашиваю. Я хочу выяснить, почему ум болтает. Является ли это привычкой?

М. Это похоже на привычку.

К. Почему возникла эта привычка?

М. Для этого нет причины, насколько нам известно.

К. Я ничего не имею против этой болтовни, но вы возражаете. Я не уверен, что это растрата энергии.

Привычка ли это? Если это привычка, то как эта привычка может придти к концу? Это единственное, что вас интересует. Как прекращается привычка -любая привычка -- курение, выпивка, переедание?

М. Если вы ничего не выяснили на собственном опыте -- все будет подобно разговору с ребенком.

Обычно привычка приходит к концу, если вы интенсивно в нее вгляделись.

К. Прекратится ли болтовня, если вы интенсивно в нее вглядитесь?

М. Это и удивительно -- она не прекращается.

К. Я не уверен, что не прекратится. Если я интенсивно наблюдаю за курением, переключаю все внимание на движение курения, оно постепенно сходит на нет.

Так почему же болтовня не может так же сойти на нет?

М. Потому что она происходит автоматически, тогда как курение не автоматическое действие.

К. Оно не происходит автоматически? Она стала автоматической.

М. Мы не будем говорить, как что начинается. Нет никакого начала. Я не могу проследить за началом болтовни. Она автоматична. Это автоматическая дрожь мозга. Я вижу только, что мозг дрожит, бормочет и ничего не могу с этим поделать.

П. Все остальные системы, соприкасающиеся с этим периферическим движением болтовни, говорят, что она должна придти к концу, чтобы человек мог приступить к какому-то другому делу.

М. Чтобы она прекратилась, вы повторяете мантры, приводите ум в состояние некоторого однообразия, монотонности. Но болтовня не является однообразной, монотонной, ее содержание меняется.

К. Это интересно: содержание меняется.

П. Оно лишено всякой связи. Основная проблема заключается в том, что пока мыслительный процесс заполняет большую часть сознания, одновременно будут происходить и направленное мышление, и болтовня. Я не думаю, что можно избавиться от одного и удержать другое.

А. Я бы сказал, что ко всему этому имеется другой подход: наш ум функционирует на различных уровнях, и болтовня -- это то движение, от которого все эти уровни смешиваются и спутываются.

П. Я не думаю, что это так, А. Я не думаю, что уровни смешиваются. Сознательное движение мышления происходит, когда мыслящий создает через мысль известную предпосылку и логически от нее продвигается. В сфере иррационального происходит болтовня и еще очень многое другое, что рациональный ум не понимает. Но мне хотелось бы знать, не являются ли эти оба процесса взаимно дополняющими друг друга, и может ли один существовать без другого.

Б. Мы возражаем против болтовни, но не возражаем против направленной деятельности.

П. Вот об этом я и говорю. Я говорю -- пока имеется одно, будет существовать и другое.

А. Я в этом сомневаюсь.

П. Давайте, разберемся в этом. Я хотела бы знать, не является ли одно рефлексом другого.

Б. Ум знает направленную деятельность. Ум знает также болтовню, происходящую без направления.

Знает ли ум пространство или пустоту?

П. Что содержится в пространстве?

Б. Потому что пространство ввел К.

П. Не прибегайте к такому подходу. Если существует одно, будет существовать и другое. Вот во что мне хочется вникнуть.

А. Нет. Человек может успешно выполнять какуюто одну работу, на которую его направили. Это направленная деятельность. Вы говорите, что любой человек, способный выполнять направленную деятельность, должен все время иметь и нелепое добавление болтовни.

П. Направленная деятельность не означает чисто технологическое функционирование; психологическая деятельность тоже может быть направленной.

Пока психологическая и эмоциональная деятельность происходят под воздействием направленности, то другое продолжает пребывать.

А. Видите ли, направленность деятельности может быть проекцией центра, или это то, что укрепляет центр. Таким образом можно обнаружить источник направленной деятельности: она либо исходит из центра, либо создает центр.

К. Как вы прекратите болтовню? Вот что интересует меня.

П. Мне хотелось бы продолжить разговор с А. Он говорит, что не исключена возможность направленного мышления, но только на уровне функциональном и психологическом в самом уме, и что одновременно происходит и болтовня.

А. Это направленная деятельность. Я знаю ее источник и цель.

П. Направленная деятельность -- вы действительно знаете ее источник?

А. Вот так центр поддерживает себя. Это есть центр.

П. Я хочу добраться до корня этого. Но я не нахожу ни корня, ни источника.

А. Я тоже их не вижу. Я говорю: имеется поддерживающая себя деятельность, которая наращивает силы центра, питает его. Вот канал для движения, которое, как кажется, будто даже не имеет к нему отношения.

М. Следовательно, вы отделяете поток мышления от болтовни и не болтовни.

П. Как вы можете это знать?

К. Он говорит, что болтовня -- растрата энергии.

Д. Почему вы говорите это? Как он может это знать?

К. О, да. Это так иррационально, так нелогично, всюду вносит беспорядок.

Д. Разве вы не знаете, что всякое рациональное усилие ни к чему не приводит?

К. Подождите, подождите.

М. Правильно или неправильно -- к чему выбирать?

Имеется три движения ума: преднамеренные, непреднамеренные и смешанные. Я не спорю с преднамеренными. Могу ли я избавиться от непреднамеренных?

К. Мы только этим и интересуемся. Мой ум болтает.

Я готов принять любые меры, чтобы остановить болтовню, ибо я вижу, что она иррациональна и бесполезна. Как она может придти к концу?

М. Все, что я могу сделать -- это вглядеться в нее.

Пока я на нее смотрю, она останавливается.

К. Но потом она возобновиться. Я хочу, чтобы она окончательно остановилась. Как мне этого добиться?

Вместо того, чтобы быть занятым направленным преднамеренным движением, я теперь занялся тем, чтобы прекратить болтовню.

Б. Я не возражаю против того, чтобы заниматься денежными делами и множеством различных вещей.

Я считаю, что это правильно. Почему этот несчастный ум болтает? Я хочу это прекратить.

А. Когда я смотрю на направленную деятельность, это помогает мне понять процесс эго, центр и то, как все это взаимосвязано. Исследование всегда вносит некоторую ясность.

К. А., я хочу остановить болтовню и я вижу, что это растрата энергии. Что мне делать? Как мне окончательно ее остановить?

П. Я чувствую, что пока вы смотрите на любой процесс ума, на направленное или ненаправленное действие -- вы в ловушке.

К. Почему я возражаю против болтовни? Вы говорите, что вы растрачиваете энергию в десяти различных направлениях. Я не возражаю против болтовни моего ума. Я не придаю значения тому, что он растрачивает небольшое количество энергии, так как я ее растрачиваю в большом количестве самых разных направлений. Зачем мне протестовать против болтовни?

Б. Потому что я растрачиваю энергию.

К. Значит, вы возражаете против растраты энергии, происходящей в результате одного определенного вида деятельности. Я возражаю против всех форм растраты энергии.

М. Тут возникает вопрос: что является растратой энергии и что не ведет к ее растрате.

А. Я хотел бы так же убедиться, что мы не уклоняемся в сторону от очень трудной проблемы.

П. Имеются два пути к рассмотрению этого: в первом случае мы говорим: "Как я могу разрешить эту проблему?" Во втором мы задаем вопрос: "Почему человек устанавливает разделение между направленным и не направленным?" А. Против этого у меня нет возражений.

К. Но Фридман возражает.

М. Как бы то ни было, когда мой ум болтает, я испытываю тревогу и отчаяние.

К. Сэр, давайте будем придерживаться по очереди чего-то одного. Вы говорите, что это растрата энергии. Мы растрачиваем энергию в самых различных направлениях.

М. Этот путь растраты весьма неприятен.

К. Вы не хотите растрачивать энергию на что-то неприятное, но не возражаете, если она уходит на что-то приятное.

М. Конечно.

К. Итак, вы протестуете против растраты энергии на неприятное. Я не придаю значения тому, болтает ли мой ум или не болтает. Важно не то, происходит ли направленное или не направленное движение; важно, чтобы ум был устойчив, устойчив, как скала; тогда проблемы не будет существовать, ум не будет болтать. Дайте ему болтать.

П. Я хочу задать вам вопрос. Осознаете ли вы сперва, и потом говорите? Или вы с самого начала осознаете слова?

К. Что это значит? Подождите, подождите, придерживайтесь этого. Я бы подошел к вопросу совсем поиному. Если ум совершенно устойчив как скала, то он отметает слово, проходящее над ним, воду, проливаемую кем-то на него, беспорядок, причиняемый птицей -- все это он отметает в сторону. Я бы подошел к вопросу только так. Выясните, является ли ум устойчивым, как скала, и тогда небольшая волна, слабый дождь, небольшое движение не имеет значения. Но вы подходите к этому, пытаясь прекратить растрату энергии -- растрату иррациональную, непредусмотренную, а я говорю: предусмотренная или непредусмотренная растрата энергии все время происходит вокруг вас. Сэр, для меня проблема очень проста. Является ли ум вполне устойчивым?

П. Действует ли вообще ваш ум в мыслях, в формировании мыслей и слов, двигающихся через ум?

Б. Исходят ли когда-либо из ваших клеток мозга слова, свидетельствующие о болтающем уме?

М. Он не знает, что он сейчас скажет, но то, что он скажет,-- что бы это ни было -- будет иметь смысл.

Перед нами человек, достигший состояния полной пустоты.

П. Значит, ваше сознание абсолютно пусто?

К. Это не продвигает нас сколько-нибудь далеко.

Оставим это.

Б. Сэр, вы подходите к проблеме от двух различных положений: в одном случае вы говорите -- смотрите на фрагментацию, на то, что при этом происходит, а затем вы делаете внезапный скачок и спрашиваете, обладаем ли мы абсолютно устойчивым умом.

К. Я не думаю, что есть иной способ решить проблему болтовни ума.

Б. Какова связь между этими двумя подходами?

К. Я не думаю, что есть какая-либо связь. Видите ли, ум болтает, и мы вели дискуссию в течение получаса; мы обсуждали вопрос с различных точек зрения Ум продолжает действовать фрагментарно, он хочет решить проблему, вглядываясь в нее и применяя разные средства. Я прислушиваюсь ко всему этому и говорю, что это, видимо, не дает ответа. Этим не достигается полнота картины, и я вижу, что это происходит из-за полной неустойчивости наших умов.

Ум не укрепился корнями в глубинах устойчивости и поэтому он болтает. Это может являться причиной. Я не сделал скачок в сторону от того, "что есть". Я бдительно за этим наблюдал.

Б. Вы не сделали скачка в сторону, вы рассмотрели отдельно части нас самих и объединили их в одно целое.

К. Вот как я стал бы действовать, если бы мой ум болтал. Я знаю, что это является растратой энергии.

Я вглядываюсь в это, и тут возникает еще один фактор -- тот фактор, что мой ум не обладает устойчивостью.

И я проследил бы за этим, а не за болтовней.

П. Когда вы говорите, что мой ум болтает, я бы стала следить за фактом отсутствия устойчивости, но как к нему подойти и что можно предпринять по отношению к нему?

К. Нужно было бы заняться этим, а не болтовней. Я вижу, что пока ум неустойчив, болтовня неизбежна. И я перестаю интересоваться болтовней. Я постараюсь выяснить, каково ощущение и качество ума, находящегося в полной устойчивости? Это все. Я отошел в сторону от болтовни.

М. Вы отошли от того, "что есть", к тому, "чего нет".

К. Нет. Я не отошел к тому "чего нет". Я знаю, что мой ум болтает. Это факт. Я знаю, что это иррационально, вне зависимости от моей воли, не преднамеренно, что это растрата энергии, я также знаю, что растрата происходит еще в десяти направлениях, собрать всю растраченную энергию невозможно. Вы разлили ртуть; и тысячи мельчайших капелек разлетелись во все стороны. Чтобы собрать их, нужно тоже затратить энергию. Поэтому я понимаю, что нужно идти другим путем. Ум, не будучи устойчивым, болтает. Теперь мне надо провести исследование: какова природа и структура устойчивости?

М. У меня нет устойчивости.

К. Я этого не знаю. Я буду вести исследование. Я вникну в это. Вы говорите, что устойчивость -- противоположность спокойствия, беспорядок. Я говорю, что устойчивость -- это не противоположность отсутствия спокойствия, ибо все противоположное содержит свою противоположность. Никакой противоположности нет. Я начал с болтовни, я вижу растрату энергии в различных направлениях и что собрать всю растраченную энергию в нечто целое невозможно.

Поэтому я откладываю эту проблему в сторону. Я понимаю, что болтовня и растрата энергии по разным направлениям будут продолжаться, пока ум не станет устойчивым, как скала. Это не просто утверждение на словесном уровне. Это понимание некоего состояния, которое обрело бытие, когда исследование было прекращено, отпал вопрос, как собрать растраченное. Я не интересуюсь проблемой растраты энергии.

М. У меня всегда существовала эта проблема -- что ум превращает негативное в позитивное. Вы скажете, что переход негативного в позитивное не является естественным процессом. Но что бы вы предприняли в отношении этого?

К. У нас всегда существует эта проблема. Но меня это не беспокоит.

П. Но вы также говорите, что займетесь этим.

Б. Когда он говорит, что негативное есть позитивное, негативное наблюдение мгновенно становится позитивным. Негативное проходит через позитивное.

К. Внимание применяется в другом направлении. Я думаю, что это очень важно. Какова природа устойчивого ума? Можем мы обсудить это, а не словесное описание устойчивого ума?

П. Какова природа устойчивого ума?

М. Говорите ли вы о кратковременной устойчивости?

П. Я не понимаю состояние ума, который устойчив только кратковременно.

К. Он спрашивает: "Это кратковременно или перманентно?" Мне не нравится слово "перманентно".

П. Но какова природа устойчивого ума?

К. Разве вы это не знаете?

М. Благодаря вам мы все это знаем.

П. Можно было бы сказать так, но это не остановит ни болтовню, ни мыслительный процесс.

К. Он сказал, море очень глубоко, оно очень устойчиво; волны приходят и уходят, и вы не придаете этому значения, но если вы придаете значение, вы остаетесь на месте.

П. Когда вы остаетесь на месте, вам остается только одно -- увидеть, что стоите на месте.

К. Вы видите это, но не обращаете на это внимание.

Давайте не будем придавать этому слишком большое значение. Б. отметил, когда я вижу, негативное мгновенно превращается в позитивное. Видение -это скала; уменье слушать, вслушиваться -- это скала.

Центр и двойственность

К. Что такое двойственность? Существует ли она вообще?

А. Конечно существует.

К. Я ничего не принимаю без доказательств. Я не имею понятия о Веданте, А., и о научных теориях. Мы начнем заново, не зная, что утверждают другие. Мы ничего не принимаем из вторых рук. Отметите все это в сторону. Существует ли двойственность? Помимо фактической двойственности: женщина-мужчина, свет-мрак, длинный-короткий -- существует ли какая-то иная двойственность?

С. Двойственность в "я" и "вы" вложена в нас.

К. Есть ли двойственность помимо очевидной: мужчина-женщина, мрак-свет? Я хочу знать с полной ясностью, что мы говорим об одном и том же. Я не исхожу из ощущения какого-то превосходства; я хочу выяснить, существует ли двойственность. Имеется вполне очевидная внешняя двойственность -- высокие деревья, небольшие деревья, различные краски, разные материалы и т.д. Но психологически существует только то, "что есть", вследствие того, что не способны видеть то, "что есть" и разрешить его, мы выдумываем то, что "должно было бы быть". Так возникает двойственность. Из факта, из того, "что есть", возникает абстракция, то, что "должно было бы быть", идеал. Но существует только то, "что есть".

Д. Они говорят, то, "что есть", двойственно.

К. Подождите, сэр. Я хочу выяснить. У меня имеется только то, "что есть", а не то, что "должно быть".

П. Для меня то, "что есть", является двойственностью.

К. Нет, но вы обусловлены двойственностью, психологически вы функционируете в двойственности.

С. Исходная точка -- это состояние двойственности. Это может происходить, как следствие многих факторов.

К. Вот это я и хочу исследовать. Не потому ли возникло двойственное отношение к жизни, что ум оказался не в состоянии разрушить действительно -то, "что есть"?

А. Насколько нам известно, новорожденный младенец кричит не только требуя молоко матери, ради питания. Он кричит, когда его оставляют одного.

Двойственность возникает из неудовлетворенности собой, тем, каков я есть фактически, это ощущается с самого начала жизни.

П. Это часть расового наследства.

С. Какова природа того, "что есть"?

К. Вот к этому я и хочу подойти. Если я смогу понять то, "что есть", почему тогда может появиться двойственность?

С. Какое орудие поможет мне понять?

Б. Возникает ли проблема потому, что нет контакта с тем, "что есть"? Условно можно предположить, что двойственность -- следствие того, что контакт с тем, "что есть", очень слаб.

К. Это я и хочу выяснить. Что такое двойственность?

Является ли она изменением?

Б. Двойственность -- это сравнивание.

П. Двойственность -- это ощущение "я", как отделенного от "не-я".

К. Это основная причина двойственности. А что такое это "я", говорящее, что вы являетесь чем-то другим? Что такое "я"?

А. Центр, тело.

М. Мозг.

П. Я задаю этот вопрос и, наблюдая за движением "я", выясняю, что оно не представляет собой нечто такое конкретное, как стул, или стол, или тело. Само по себе оно не существует.

К. Я хотел бы сказать что-то, если не возражаете.

Это может показаться нелепостью. Для меня двойственность не существует. Есть женщина-мужчина, мрак-свет. Мы не говорим об этом виде двойственности. Двойственность существует только как "я" и "нея", расстояние между "я" и "вы", между центром как "я" и центром как "вы". Центр "я" смотрит на вас, и имеется расстояние между "я" и "вы". Это расстояние может увеличиваться и уменьшаться. Этот процесс является сознанием. Не соглашайтесь со мной, я хочу добиться ясности, я хочу двигаться медленно.

С. Это расстояние является сознанием.

М. Расстояние находится в сознании.

К. Нет, нет. Имеется расстояние между мной, сидящим здесь, и вами, физическое расстояние.

Затем имеется расстояние, созданное умом, являющимся "я", и вами. "Я" и "не-я"; "вы" и расстояние -это сознание.

Д. Следовало бы различать физическое и психологическое.

С. Является ли "я" конкретной сущностью?

П. Вот почему я говорю, что исследование "я" трудная задача.

С. Мы начали с двойственности -- с "я" и "не-я", с центра.

К. Расстояние между одним центром и другим центром, движение между этими центрами, вертикальное или горизонтальное движение является сознанием.

П. И это все.

К. Я только начинаю.

А. Сэр, вы говорите о двух центрах; один центр приходит в соприкосновение с другим. Нет другого центра, сэр.

К. Я подхожу к этому. Продвигайтесь медленно, шаг за шагом. Другой центр выдуман первым центром.

А. Я не знаю. Я говорю, что даже без другого центра расстояние возникает.

С.А., "я" создает "не-я". Это включено в "я".

К. Если во мне нет центра -- внешний центр не существует. Я хочу разобраться во всей структуре двойственности. Я ничего не принимаю. Вы это приняли. Наша философия, наши суждения -- все основано на принятии этого. "Я" и "не-я" и все осложнения, возникающие из-за этого, а я хочу разобраться во всей структуре двойственности. Итак, "я" -- это единственный центр. Отсюда возникает другой центр, "не-я", и взаимоотношения между "я" и "не-я" неизбежно создают конфликт. Только из первого центра появляется другой центр, "вы". Я думаю, это достаточно ясно, по крайней мере, для меня. Не соглашайтесь.

М. Как возникает центр? Имея этот центр, я создаю другой.

К. Я подхожу к этому. Но пока я не хочу отвечать. В бодрствующем состоянии центр создает другой центр.

Так появляется вся проблема взаимоотношений и возникает двойственность. Центр создает разделение. Я это вижу в бодрствующем состоянии, так как имеется центр, во взаимоотношениях которого всегда будут существовать разделения. Разделение -это пространство и время, а там, где есть время и пространство, всегда имеется разделение, и, следовательно, неизбежен конфликт. Это просто и ясно.

Таким образом в бодрствующем состоянии я вижу, что происходит все время: приспосабливание, насилие, подражание. Когда центр засыпает, он поддерживает разделение даже во сне.

СБС. Что вы имеете в виду, говоря, что центр засыпает?

К. Мы не знаем, что это за состояние. Мы будем исследовать.

С. Мы ощущаем наличие центра в бодрствующем состоянии. Ощущающий, экспериментатор -- это центр; центр это память; центр -- это знание, всегда являющееся прошлым. Центр может проецировать в будущее, но корни его всегда в прошлом.

Д. Центр -- это настоящее. Я не знаю ни прошлого, ни будущего.

К. Вы бы никогда не сказали этого, будь у вас центр.

Д. Что касается меня лично, то мне нет до них дела, до прошлого и будущего, я есть настоящее.

А. Вы -- дитя прошлого, вы -- наследник всего, что было в прошлом.

Д. Нисколько. Это гипотеза. Как я могу знать прошлое?

К. Язык, на котором вы говорите -- английский -результат прошлого.

П. Если человек существует, существует и то и другое.

Д. Это теория.

А. Как это может быть теорией? Самый факт того, что вы обрели существование, доказывает, что вы -дитя прошлого.

Д. Мне неизвестно прошлое, мне неизвестно будущее.

П. Если человек свободен от прошлого и от будущего, то вообще нет проблемы. Давайте говорить о тех, кто имеет отношение к прошлому.

Д. Я представляю собой нечто весьма незначительное с ощущением своего "я". Я ничего не знаю о прошлом и будущем.

А. Разве "я" не есть создание и производное суммы прошлого -- моего отца, моего деда? Как могу я отрицать это? Мое сознание, как таковое, выработано прошлым.

П. Имеется личное, расовое, общечеловеческое прошлое. Послушайте, Д., я помню вчерашнюю дискуссию; она каким-то образом мешает моей дискуссии сегодня.

Д. Я стою на своей позиции: я не знаю ни прошлого, ни будущего, они для меня не реальны.

А. Д., когда вы говорите, что вы -- настоящее, прошу вас, подумайте. Хотите ли вы сказать, что вы являетесь лишь данным мгновением без прошлого и без будущего? Что это -- теория или факт? Тогда вы находитесь в состоянии самадхи.

К. Подождите только одну минуту, сэр. Давайте сохраним спокойствие. Вы говорите по-английски.

Это некое наращивание. Что является этим наращивающим центром?

Д. Это центр, который я называю моим "я". Но я не знаю.

К. Следовательно, центр, который накопил -- это "я".

Д. Накапливающий и накопленное -- это одно и то же.

К. Что такое центр, который накапливает? Имеется ли ненакапливающий центр? Отличается ли центр от того, что он накопил?

Д. Я не могу дать на это ответ.

М. Все это является содержанием сознания.

К. Мы говорили, что содержание сознания есть сознание. Если нет сознания, нет и накапливания.

М. Я не говорил этого.

К. Я сказал это, мы начали с этого.

М. Содержание сознания есть сознание. Это означает, что если нет содержания, то нет и сознания.

К. Да, таково значение сказанного.

Д. Тогда это означает, что имеется не-двойственное сознание.

К. Нет, нет. Это умозрительное предположение.

Придерживайтесь того, с чего мы начали. Сознание -- это его содержание. Это факт.

А. Сэр, в любой данный момент это "я" не в состоянии охватить всю сферу сознания в целом, воспринять в полноте. Мое восприятие не вмещает всю сферу.

К. Это происходит потому, что имеется центр.

Когда имеется центр -- происходит фрагментация.

П. "Я" приводится в действие процессом мышления, являющимся фрагментированным.

К. Вот и все.

А. Мне представляется, что содержание сознания должно быть частью сферы моего восприятия. Разве это не так?

П. Если бы это было частью моего восприятия, тогда все содержание сознания было бы сознанием.

Тогда человек пребывал бы в своем сознании. Но я сижу против вас и говорю: "Покажите мне путь". А вы продолжаете говорить: "Как только вы просите показать вам путь, вы уже лишаетесь возможности узнать путь". А мы продолжаем просить указать нам путь.

С. Прежде всего надо отметить, что наше познание сознания фрагментарно, мы не знаем сознание в его целостности.

К. Об этом я именно и говорю. Пока имеется центр, неизбежно происходит и фрагментация; фрагментация -- это мое "я" и "вы" и конфликт во взаимоотношениях.

С. Считаете ли вы центр равнозначным с сознанием, или он только фрагмент всего сознания в его целостности?

К. Центр -- это содержание сознания.

С. Следовательно, сознание -- это фрагмент.

П. Вы говорите, что центр -- это время-пространство, вы также как будто выдвигаете предположение, что возможно уйти за предела времени-пространства. Центр -- это то, что действует. Он не способен уйти за пределы. Если бы он был в состоянии это сделать, время и пространство перестали бы существовать, не были бы содержанием сознания.

К. Давайте опять начнем сначала. Содержание сознания, есть сознание. Это неоспоримо. Центр является создателем фрагментации; центр осознает то, что осознает наличие фрагментов и то, что они собой представляют, когда они в состоянии беспокойства или проявляют деятельность. Если этого нет, центр не осознает другие фрагменты. Центр -- это наблюдатель фрагментов. Он не отождествляет себя с фрагментами. Таким образом, всегда имеется наблюдатель и наблюдаемое, мыслящий и переживаемое. Следовательно, центр является создателем фрагментов и он пытается собрать все фрагменты и уйти за их пределы. Один из фрагментов говорит "Усни", другой фрагмент говорит: "Бодрствуй". При состоянии бодрствования имеется беспорядок. Во время сна клетки мозга пытаются создать порядок, ибо без него вы не можете действовать эффективно.

С. Мозг пытается создать порядок. Имеется ли в этом процессе двойственность или двойственности в нем нет?

К. Я вам это покажу. Клетки мозга требуют порядка.

Без этого они не могут функционировать. В этом двойственности нет. В течение дня возникает беспорядок, ибо имеется центр, создающий фрагментацию. Он замечает фрагментацию только через фрагменты; он не осознает все фрагменты в целом, поэтому возникает беспорядок и он живет в нем.

Итак, возник беспорядок. Хотя он говорит: "Я должен иметь переживания" -- он живет в беспорядке, в смятении. Он ничего не может создать кроме беспорядка, ибо он функционирует только во фрагментах.

Верно, сэр?

А. Да, сэр. Это так.

К. Клетки мозга нуждаются в порядке, иначе они становятся невротичными, разрушительными. Это факт. Клетки мозга всегда требуют порядка, а центр всегда создает фрагментацию. Клеткам мозга нужен порядок, но его не может быть, пока имеется центр, всегда создающий разрушение, разделение, конфликт и все прочее, и это является отсутствием безопасности, отсутствием порядка. Двойственности нет. Процесс продолжается. Мозг говорит: "Мне необходим порядок". В этом нет двойственности.

А. Происходят ли два независимых движения?

П. Я чувствую, что мы уклоняемся от вопроса, имеющего для нас реальное значение.

К. Через одну минуту я покажу вам его.

П. Я не вижу в этом реальности. Требование порядка клетками мозга не является чем-то реальным.

К. Это очень реально, подождите минуту.

П. Весь физический мир, несмотря на хаос, находится в состоянии необыкновенного порядка. Поддержание порядка является основой и природой Вселенной.

П. Ощущение времени учеными не является для нас чем-тореальным.Требованиепорядкаклеткамимозга не есть нечто нереальное. Мне это неизвестно, быть может, это так. От конкретного факта вы уклоняетесь к факту, находящемуся за пределами нашего понимания.

К. П., мы оба видим суть вопроса. Если имеется центр, должен иметься конфликт, должны быть фрагментация, разделение, все формы разделенности между "вами" и "мной", но это разделение создает центр. Как вы это узнаете?

П. Потому что я наблюдала в себе.

К. На словесном уровне или фактически?

П. Фактически.

К. Центр -- создатель фрагментов, Центр сам является фрагментом. Вся сфера представляет собой беспорядок. Как вы осознаете этот беспорядок?

П. Я его увидела.

К. Вы видите это? Подождите, вы не ответили на мой вопрос. Извините, но я спрашиваю вас. Как вы осознаете беспорядок?

П. Я это вижу.

К. Вы видите, что центр его осознает и затем создает двойственность как порядок и беспорядок.

Так вот, как вы наблюдаете беспорядок, через центр или без центра? Если наблюдение происходит через центр, тогда имеется разделение. Если нет наблюдения центра, тогда имеется только беспорядок.

П. Или порядка.

К. Подождите. Прошу вас, продвигайтесь медленно. Когда центр осознает, что имеется беспорядок, происходит разделение. И это разделение -- самая суть беспорядка. Когда нет центра и он не осознает, что тогда происходит?

П. Тогда нет центра и нет беспорядка.

К. И что тогда происходит? Это то, чего требуют клетки мозга.

П. Когда вы вводите это, вы отбрасываете то.

Продолжим.

К. Остановитесь здесь. Итак, я выяснил нечто -- что центр создает пространство и время. При наличии пространства и времени должно произойти разделение во взаимоотношениях, это создает дальнейший беспорядок во взаимоотношениях, такова сама природа центра. Беспорядок имеется не только во взаимоотношениях, но и в мыслях, идеях, действиях.

П. Я хочу задать вам вопрос: что является фактом -- восприятия порядка или...

К. Вы осознаете только беспорядок. Просто слушайте. Понимаете, я только нащупываю путь. Я вижу, что центр -- источник беспорядка, как бы он не двигался -- во взаимоотношениях, в мыслях, в действиях, в восприятиях. Имеется воспринимающий и восприятие. Поэтому, как бы центр ни действовал, чтобы он ни предпринимал -- разделение неизбежно, неизбежен конфликт и все прочее. Если есть центр, будет и беспорядок, или имеется там только беспорядок? Если нет центра для осознания беспорядка -тогда имеется полнейший порядок. Тогда, как вполне очевидно, фрагментов уже нет, ибо нет центра, создающего фрагменты.

П. Таким образом, пока существуют фрагменты, реальностью является фрагмент. Когда фрагменты приходят к концу, реальностью становится противоположный факт. Так что нет разделения. Вы возвращаетесь на позицию Веданты.

К. Я с этим не согласен.

П. Я предлагаю вам это.

А. Я бы сказал, когда вы говорите, что "я" источник и центр беспорядка, или что центр источник и сам, как таковой, является беспорядком -- это для меня бесспорный факт. Когда вы говорите, что при отсутствии центра, наблюдающего беспорядок...

К. Нет, я спросил: кто наблюдает беспорядок?

Послушайте, А., не существует осознания порядка. И в этом его красота.

П. Что для вас означает слово "реальность"?

К. Ничего.

П. Что вы разумеете под этим? Я хотела бы исследовать это слово "ничего".

К. Когда существует нечто, оно не осознается.

А. Сфера познаваемого есть сфера нереального.

К. Нет, будьте внимательны. Подождите хотя бы минуту. Оставьте это. Давайте обратимся к вопросу сна, который, несомненно, является одним из фрагментов нашей жизни. Что такое сны? Что лежит в основе снов? Как они возникают?

КУ. Они возникают, когда желания не осуществляются в течение дня.

К. Итак, вы говорите, что в течение дня я желаю нечто, и это желание не осуществилось, не завершилось, не исчерпало себя. Таким образом, это желание продолжается.

П. Почему мы уходим от предмета? Мышление -это бесконечный процесс, который не имеет начала и не может быть извлечен из мозговых клеток. Таким же образом существует период, когда ум полностью спит, это другая форма того же самого процесса.

К. Это в точности тоже самое. Дневное движение продолжается. Таким образом центр, являющийся фактором беспорядка, создающий беспорядок в течение дня, не перестает действовать; движение становится сновидением символическим или иным -все то же движение.

М. Вы продолжаете говорить, что центр -- источник беспорядка.

К. Центр -- это беспорядок, а не источник.

М. Ощущение "я" -- это постоянное требование, жажда порядка. Но нет никого, кто бы его создал; я в этом мире жажду порядка, ищу его, и двойственность является неизбежно пребывающей, а не созданной.

К. Сожалею, но это не так.

М. Я считаю, что это так. Я не желаю двойственности.

К. Сам поиск есть двойственность. Вся наша жизнь -- это поиск отсутствия двойственности.

М. Я знаю, что все мои действия происходят ради порядка. Порядок может быть временный, незначительный, но не происходит ни одного движения ума, не направленного к порядку,-- ем ли я, пью или сплю.

Это создает возможность жить. Следовательно, хаос есть нечто, принудительно возложенное на меня, так же как беспорядок. Таково мое наблюдение. Если вы скажете, что это не так, значит, ваше и мое наблюдения не сходятся.

П. Во всех наблюдениях, которые мы вели вместе с К., мы наблюдали "я" в его деятельности, и его природа для нас раскрылась.

М. Нет, это только гипотеза. Мы играем словами.

Ум не способен координировать факторы. Никакого раскрытия не происходит. Нет никого, кто бы мог нам сказать.

П. Соглашаюсь. Процесс самонаблюдения как таковой обнаруживает это. Это говорит вам не кто-то другой.

К. Этот человек говорит, что центр -- источник беспорядка. Движение повседневной жизни продолжается во сне. Это то же движение, и сновидения -это выражение "я". Когда я просыпаюсь, я говорю: "У меня были сновидения". Есть только одно средство передачи; сновидения -- это "я", сновидения не являются чем-то отдельным от центра, создающего это движение, этот беспорядок. Следующий фактор -это глубокий сон. Осознаете ли вы, когда спите глубоким сном?

С. Кто осознает, что сон глубокий? Человек не может сознавать глубокий сон. Вы не говорите: "Мое состояние сна было необычайным". Вы можете сказать: "У меня не было сновидений", "Я спал очень спокойно".

П. Фактически это означает, что вы хорошо спали.

М. Когда я сплю глубоким сном, я полностью осознаю, что сознание и мысли отсутствуют.

К. Итак, единственное, что человек может сказать, это: "Я спал очень хорошо, без сновидений". Как может человек исследовать то состояние, в котором нет сновидений, состояние, которое мы только что назвали глубоким сном? Происходит ли исследование посредством сознательного ума или на основании теории, повторения того, что сказал кто-то другой по этому поводу? Как вы вникаете в это?

С. Сон сам раскрывает себя. Иначе вы не можете ощутить то другое состояние.

К. Почему вы хотите его испытать?

С. Потому что я хочу выяснить, не есть ли это то же самое состояние.

П. Имеется состояние "бодрствования" и состояние "глубокого сна".

СВС. Согласно моим переживаниям при сне без сновидений центр отсутствует. Потом он снова появляется, он вспоминает, что я спал без сновидений; он снова начинает действовать.

С. Глубокий сон -- это сон без центра.

К. Почему мы не говорим только о том, что доступно познанию?

П. Но вы хотели исследовать глубокий сон. Возможно ли это?

Д. Я вижу только один факт: во сне центра нет.

К. Д. говорит, что глубокий сон означает отсутствие центра.

М. Глубокий сон означает, что интенсивность сознания очень низка.

П. Я спрашиваю, возможно ли исследовать глубокий сон?

К. Что вы имеете в виду под "исследованием"? Могу ли я исследовать? Вы смотрите фильм, вы не отождествляете себя с ним, вы являетесь его частью, вы лишь наблюдаете.

С. Кто тот, кто наблюдает без отождествления?

К. Нет наблюдающего, есть только наблюдение.

С. П. спрашивает, можно ли исследовать глубокий сон?

К. Мы это понимаем. Можно ли его раскрыть, изучить, поддается ли он наблюдению? Я говорю: "Да". Могу я просто наблюдать, не именуя?

Конечно, это возможно. Наблюдатель -- это центр, это прошлое, наблюдатель -- это беспорядок разделяющий, пространство между вами и мной.

П. Прежде всего у вас должно быть орудие, должен иметься инструмент, с помощью которых можно это сделать. Человек должен обладать таким состоянием осознания, при котором это возможно.

К. Существует ли наблюдение беспорядка без центра, осознающего, что имеется беспорядок? Если это может быть выяснено, то я выяснил все это движение в целом. Что такое порядок? Мы установили, что центр никогда не сможет осознать порядок. Что же представляет собой это состояние? Что такое добродетель, которая не сознается, как добродетель? То, что человек называет добродетелью, является лишь навыком, традиционным обычаем. Тщеславие пытается применить смирение, но остается тщеславием.

Так вот, что такое добродетель? Это состояние, при котором нет осознания, что является добродетельным.

Я просто объясню. Если центр осознает, что он обладает смирением -- смирения нет. Добродетель -- состояние ума, при котором он не сознает наличие добродетели. Поэтому он отбрасывает все практические приемы, все садханы. Порядок -- это значит видеть беспорядок без центра. Вы не можете осознавать этот порядок. Если вы его осознаете -- значит имеется беспорядок. Природа отчаяния П. Не могли бы мы рассмотреть корни отчаяния?

Это очень важная проблема жизни. В известном смысле корни скорби -- это корни отчаянья, у них одинаковая природа.

К. Я хотел бы знать, что такое отчаяние. Я никогда не испытывал этого чувства. Поэтому, прошу вас, объясните мне его. Что вы имеете в виду под отчаянием?

П. Ощущение полной тщетности, пустоты.

К. таково ли оно -- ощущение пустоты? Я не уверен в этом. Это не совсем так. Назовете ли вы отчаянием чувство, когда вы не знаете, что делать?

Р. Полное отсутствие значения, смысла -- это вы имеете в виду?

ФВ. Я бы предложил -- состояние полной безнадежности?

П. В известном смысле отчаяние не имеет никакого отношения к надеждам.

К. Связано ли оно со скорбью? Я спрашиваю, я ничего не предполагаю.

П. Это не жалость к себе. Жалость к себе -- нечто очень мелкое.

К. мы ведем исследование. Имеет ли оно отношение к скорби? Связана ли скорбь с отчаянием в смысле глубокой жалости к себе, не находящей выхода?

П. У меня ощущение, что все эти описания слишком узки.

К. Они узки, но мы их расширим. Не сказали бы вы, что это означает дойти до конца пути, дойти до предела? Если вы не можете обойти что-то, вы идете другой путь, но это не является отчаянием.

ФВ. Я представляю себе, что мать испытывает отчаяние, когда ее ребенок умирает.

К. Не совсем так. Я бы не назвал это отчаяньем. Я бы думал, что это скорее является скорбью.

П. Разве не все мы испытали отчаяние?

К. Я не знаю. Я спрашиваю. Скажите мне.

П. Это полное дошедшее до предела ощущение тщетности.

К. Нет, П., вместо слова "тщетность" примените какое-то более значительное слово; "тщетность" -нечто мелкое; найдите способ выразить это иначе.

Р. Я думаю, что это конец, предел всего.

К. Конец надежд, конец исканий, конец взаимоотношений. Есть ли еще кто-нибудь, испытавший отчаяние?

ФА. Я думаю, это глухая стена.

К. Глухая стена не является отчаянием.

А. Что-то отмирает до того, как наступит смерть тела.

К. И это является отчаянием?

ПАР. Это беспомощность.

Б. Имеет ли оно какое-то отношение к скорби? Я думаю, это наиболее глубокая скорбь, скорбь, дошедшая до предела.

К. Б., вы хотите сказать, что никогда не испытывали отчаяния?

ПАР. Это противоположность надежды.

К. Нет. Знаете ли вы, что такое отчаяние? Можете ли вы сказать мне, что это такое?

ПАР. Состояние, появляющееся в результате неудачи.

К. неудачи? Вы сводите его к чему-то очень мелкому. Я думаю, отчаяние -- нечто гораздо большее по масштабам. Я разговаривал с людьми, находившимися в отчаянии. По-видимому, никто из вас не испытывал отчаяния. Случалось это с вами?

Р. Я думаю, что не испытывал отчаяния. Я знаю страдание.

К. Я хочу расспросить. Когда мы говорим об отчаянии, является ли это чем-то глубоким, или это просто ощущение, что человек у предела?

П. Вы знаете отчаяние. Расскажите нам хоть немного о нем.

ПАР. Является ли оно мраком?

К. Нет, сэр. Знаете ли вы, что такое отчаяние?

Человек, который страдает, точно знает, что такое отчаяние. Человек говорит: "Я страдал. Мой сын умер. Я испытываю мучительное чувство изолированности, утраты, жалости к себе; это потрясающая буря, кризис". Не назвали бы вы отчаяние кризисом?

ДЖИС. Да, сэр.

К. Прошу вас, не соглашайтесь пока со мной. Повидимому, за исключением одного или двух, никто не испытывал отчаяния.

Р. Не есть ли это некая форма бегства от страдания?

К. В отчаяние включена ревность, ощущение утраты, ведь так? Вы принадлежите мне, и вдруг вы меня бросаете, возводите стену между нами -- является ли это частью отчаяния? Я испытываю боль где-то в глубине моего "я", я не говорю, что это закономерно или не закономерно, я просто спрашиваю, что такое "отчаяние"? Каково значение этого слова по словарю?

ФВ. Корень слова исходит из надежды.

К. Испытывали ли вы отчаяние, сэр? Это обычное слово, которое мы -- вы и я -- употребляем; знаете ли вы, что оно означает -- отчаяние? Есть ли это глубокое ощущение страха?

П. Когда вы всматриваетесь в самую глубину себя, в корни самого себя, думаете ли вы, что возможно отличить страх от отчаяния?

К. Нет, я считаю, что слово отчаяние отличается от ощущения страха.

П. Когда вы доходите до самого дна, то становится очень трудно установить различие между страхом, скорбью и отчаянием.

К. Разрешите спросить -- не вас лично, -- действительно ли вы дошли до глубочайших глубин самих себя? И если дошли, оказалось ли, что там отчаяние?

П. Сэр, когда вы задаете этот вопрос, дать ответ невозможно. Как может человек дойти до такой глубины?

К. Есть ли это ощущение беспомощности, или нечто гораздо более значительное?

П. Это нечто большее. Ибо при беспомощности есть надежда.

К. Следовательно, это более значительное, чем надежды. Что это за чувство или состояние, когда человек ощущает полное, предельное отчаяние? Является ли это полным отсутствием какого-либо движения, и поскольку движение полностью прекратилось, назвали бы вы это отчаянием?

П. Как вы устанавливаете различие?

К. Послушайте, я люблю своего сына, но человека из него не получилось, и я ничего не могу поделать.

Я не могу даже говорить с ним, не могу даже приблизиться к нему, я почти не способен с ним общаться.

Не является ли такое состояние безысходным? Это отчаяние, безысходность. Не считаете ли вы, что быть отчаявшимся означает состояние безысходности?

ФВ. Мы иногда говорим: "Я отчаянно хочу чего-то".

Это является проекцией того, что я чего-то хочу.

П. Бывает крайняя неотложность в отношении этого. Бывает, что в этом нет никакой неотложности.

ФВ. Тогда слово "отчаянный", "безысходный" не подходит.

П. Отчаяние -- очень важное в жизни слово.

Б. Это также полное отсутствие энергии. Быть в отчаянии не значит потерять надежду в отношении чего-то, но это знак низшего уровня энергии, каким только может человек обладать.

П. Когда вы погружаетесь в глубины, вы не можете отличить скорбь от отчаяния. Я не думаю, что есть серьезное основание разделять их.

С. П., в начале вы хотели установить различие между отчаяньем и скорбью.

П. Я прихожу к выводу, что когда вы погружаетесь очень глубоко, различия между отчаяньем и скорбью не существует.

К. Спрашиваете ли вы, что является корнем скорби?

П. Нет, сэр. Я не в состоянии отделить скорбь от отчаяния.

ДЖИС. Отчаяние -- это ощущение небытия.

ФВ. Но корень слова должен иметь какое-то значение.

П. Он может не иметь значения. Слово может не передавать всего смысла. Сэр, к вам приходили люди, испытывавшие отчаяние. Они ощущали скорбь небытия, отчаяние.

К. П., говорим ли мы, что отчаяние связано со скорбью, с ощущением полного отречения от всех взаимоотношений?

П. Да, это предел муки.

К. Предел муки, чувство полной изолированности, означающей недоступность каких-либо взаимоотношений. Связано ли отчаяние со скорбью, с изолированностью, с отказом от сего-то?

ДЖИС. Это ощущение полного конца, конца ваших надежд, чаяний.

К. Дошли ли вы, или кто-либо из вас, до этой точки?

До мрака души, как это называют христиане, до беспросветной ночи в душе? Назвали бы вы это так?

Есть ли это отчаяние? Это нечто гораздо более сильное, чем отчаяние.

П. Вы не можете сказать мне, что я нахожусь на этом или том уровне.

К. Давайте начнем по-другому, П. Давайте возьмем слово, вникнем в глубину слова, в значение слова "скорбь". Начните с этого.

П. Мы все знаем скорбь в разных ее степенях.

К. Печаль, ощущение беспомощности, невозможность найти выход. Вызывает ли это отчаяние?

П. Это и есть отчаяние. С чем же вы не согласны?

К. Я бы не назвал это отчаянием. Давайте продвигаться медленно. Надо нащупать правильный путь.

Мой сын умер и это я называю скорбью. Я потерял его, я никогда его не увижу. Я жил с ним, мы играли вместе; все это кончилось, и я осознаю, как бесконечно я одинок. Назовете ли вы это чувство, это ощущение одиночества, отсутствия близкого человека -назовете ли вы это отчаянием? Или это глубокое ощущение полного отсутствия взаимоотношений с кем-либо -- это одиночество? Назовете ли вы одиночество отчаянием?

П. Вы пользуетесь словом, чтобы описать некую ситуацию.

К. Я дам описание ситуации.

П. Вы можете применить слово "скорбь" или слово "отчаяние", но ситуация будет все та же.

К. Что это, как найти из этого выход, что предпринять по отношению к этому?

П. Нет, вы сказали: "Оставайтесь со скорбью".

Является ли скорбь суммированием всей энергии?

К. Мне это не ясно.

П. Вы говорили, что в глубине скорби происходит суммирование всей энергии. То другое должно быть таким же по природе.

К. Я понял то, что вы говорите. В прошлый раз К.

сказал, что скорбь -- это сущность всей энергии, квинтэссенция энергии. Вся энергия сосредоточена там, я думаю, что это верно. Так вот, является ли это фактом, действительностью?

П. Сегодня утром у меня было другое ощущение того, что я называю отчаяньем. Это ощущение было полным, абсолютным. Любое утверждение, которое я теперь выскажу, заставит меня отойти от него.

К. Послушайте, П., кажется, это стало мне ясно.

Мой сын умер, и я не знаю, что в это включено. Это факт, и ничто не может его изменить. Является ли отказ принять факт отчаяньем? Я полностью принимаю факт смерти моего сына, я ничего не могу с этим поделать. Он ушел, я остаюсь с этим фактом. Я не называю это отчаяньем. Я вообще не применяю к этому никакого наименования. Я остаюсь с конкретным фактом, что все кончено. Что вы скажете?

Можете вы остаться с этим фактом, не делая никакого движения, чтобы уйти от него?

П. Значит ли это, что скорбь и отчаяние не являются не подлежащим изменению фактом?

К. Нет... Давайте продвигаться медленно, серьезно. Я любил своего сына, и внезапно он ушел. Как результат появляется потрясающее ощущение энергии,иэто называется скорбью. Верно? Слово "скорбь" -- указание на факт; остается только этот факт. Это не отчаяние. Давайте продвигаться от этого. Я хочу понять, что происходит фактически, когда возникает этот огромный кризис и ум осознает, что все формы бегства -- это проекция в будущее. И остается с фактом, не предпринимая никакого движения. Могу ли я, может ли ум остаться с этим непоколебимым фактом, не пытаясь уйти от него? Попробуем изложить это очень просто. Я рассержен, возмущен, ибо я посвятил чему-то всю свою жизнь, а кто-то совершил предательство. Я вне себя от возмущения. Это возмущение является энергией. Вы следите? Я ничего не предпринял в отношении этой энергии. Это накапливание всей вашей энергии, выражающейся как возмущение, озлобление. Могу я остаться с этой злостью, с этим возмущением? ничего не предпринимая, не проявляя во вне, не рационализируя, просто пребывая в этом? Возможно ли это? И что происходит? Я бы даже не назвал это отчаяньем.

А. Не назвали бы вы это состоянием депрессии?

К. Нет, нет. Это реакция. Я остаюсь с этим. Оно само скажет мне. Я не собираюсь назвать это депрессией. Это означало бы, что я оказываю какое-то воздействие.

А. Я говорю, что имеется больной, имеется некая инфекция и лихорадочное состояние, свидетельствующее о наличии инфекции. Таким путем я наблюдал за своим раздражением, не пытаясь предпринять что-либо в отношении него.

К. Нет, А., я не имею в виду, что вы его наблюдаете.

Вы есть это полное возмущение и злость, вы -энергия этой злости.

А. Нет никакой энергии. Имеется лишь чувство полной беспомощности.

К. Нет. Мне кажется, что я понял, о чем говорит П., а именно: я начинаю понимать, что запутался в сети, которую сам создал, и я не могу двинуться, я парализован. Будет ли это отчаяньем?

ДЖИС. Если женщина, не умеющая плавать, видит, что ее сын тонет, тогда, я полагаю, она испытывает подлинное отчаяние, ибо она знает, что он мог бы быть спасен, но что она не в состоянии это сделать.

К. Прекрасно, сэр. Но я думаю, что мы уходим в сторону от чего-то. Мы теперь описываем различными способами смысл отчаяния, скорби, всего этого.

А. То состояние, которое вы сейчас описывали, и то, о котором говорила П., отличаются от раздражения. Раздражение -- это реакция на поведение когото другого. А мы имеем в виду реакцию на свое собственное положение.

К. Это не реакция, но осознание своей собственной недостаточности, и эта недостаточность, не поверхностная, а в самой глубине, является отчаянием, не так ли?

ФВ. Не есть ли это нечто гораздо большее? Осознание недостаточности кажется мне сомнительным, ибо при этом имеется уже элемент нежелания примириться с этой недостаточностью и принять ее.

П. Как вы можете это знать?

ФВ. Я пытался придти к этому из сказанного вами.

К. Послушайте, ФВ., вы или чувствуете это, или это не является фактом. Я хотел бы спросить, могли бы вы сказать, что у вас когда-либо было ощущение абсолютной недостаточности?

ФВ. Я не помню, я не знаю.

К. Так вот, я прихожу к вам и говорю, что я ощущал эту абсолютную недостаточность, и я хочу ее понять: она кипит во мне, и я в отчаянном состоянии из-за нее. Что вы предприняли бы по этому поводу? Как бы вы помогли мне уйти за пределы этого?

ФВ. Я знаю нечто, весьма схожее с этим, например, я не в состоянии понять большую часть того, что происходит в нашей жизни, и я так же вижу, что мозг совершенно не в состоянии понять. Так вот, если вы имеете в виду эту недостаточность, я ее осознаю.

К. Сэр, я сознаю в себе эту недостаточность. И я стараюсь заполнить ее разными вещами. И я вижу, что хотя я ее заполняю, пустота остается. Я дошел до той точки, когда мне становится ясно, что недостаточность не может быть стерта, заполнена. Это подлинная скорбь или отчаяние. То ли это, П.? Вглядитесь, я хочу дойти до чего-то. Мой сын умер. Я не только в отчаянии, я испытываю глубокий шок. У меня глубокое ощущение утраты, которое я называю скорбью. Моя инстинктивная реакция -- убежать от этого, объяснить, что-то предпринять. Но я сознаю бесполезность всего этого и никак не действую. Я не назову это скорбью или отчаянием, или раздражением, но я вижу только факт и ничего другого. Все остальное не является фактом. И что тогда происходит? Вот это я и хочу выяснить. Если это отчаяние, и вы остаетесь с ним без малейшего движения мысли, что происходит? Вот о чем мы должны провести дискуссию.

Р. Это очень трудно, ибо мысль говорит: "Останься с этим", и это опять-таки мысль.

К. Нет, это интеллектуальная игра. Это абсолютно не обосновано. Я стою перед не подлежащим изменению фактом и подхожу к нему с отчаянным желанием изменить его, какая бы ни была у меня причина -- любовь, привязанность, любой мотив, и я начинаю бороться с ним, но факт не может быть изменен. Могу ли я встретить факт лицом к лицу, без ощущения надежды, отчаяния, всех этих словесных построений, сказав просто: "Да, я -- то, чем я являюсь"? Я полагаю, тогда произойдет какое-то взрывное действие, если я смогу остаться там.

А. Сэр, прежде, чем это произойдет, должно быть проведено какое-то очищение; как мне представляется, необходимо очищение сердца.

К. Я бы не назвал это очищением, А., вы знаете, что такое скорбь, не так ли? Можете ли вы остаться с ней без малейшего движения? Что происходит, когда нет движения? Я подхожу к этому. Мой сын умер, это не поддающийся изменению непоколебимый факт, и когда я остаюсь с ним, что также является непоколебимым фактом, эти два факта сталкиваются.

П. В глубине скорби, не имеющей определенной причины, нет ничего, что вызывало бы реакцию, нет никакого события, требующего реакции.

К. Невозможен какой-либо аналитический процесс, я понимаю.

П. В известном смысле мысль тут парализована.

К. Да, это именно так. Имеется непоколебимый факт, что мой сын умер, и невозможность от него убежать -- это второй факт. Так вот, когда эти два факта сталкиваются -- что тогда происходит?

П. Как я уже сказала, прошлое продолжает пребывать, это происходит не по моей воле.

К. Я понимаю.

П. Так вот, что возможно после этого?

ДЖИС. Недостаточная степень осознания не допустит двух фактов.

К. Вот это я и хочу выяснить. Что-то должно произойти. Я спрашиваю -- имеются ли два факта, или только один. Смерть моего сына -- это факт, от которого я не должен отходить. А дальнейшее -- это не факт, это идея, и поэтому это не факт. Имеется только один факт: мой сын умер. Это абсолютный непоколебимый факт, это действительность. И я говорю себе: "Я не должен от него убегать, я должен встретить его во всей полноте". И затем я говорю, что это уже факт. Но я сомневаюсь, факт ли это. Это идея. Это не является таким фактом, как факт смерти моего сына. Он ушел. Есть только один факт. Когда вы отделяете факт от себя и говорите: "Я должен встретить его с полнейшим вниманием" -- это не представляет собой факт. Фактом является лишь тот другой.

С. Но мое движение есть факт, ведь так?

К. Является ли это фактом или идеей?

С. Но разве не является фактом мое нежелание остаться с этим, мое движение, чтобы уйти от этого раздражения, от причиненной боли.

К. Да, конечно. Вы помните -- в одной из предыдущих дискуссий мы говорили, что абстракция может быть фактом. Я верю, что я -- Иисус. Это является фактом, как и мое убеждение, что я -- хороший человек. И то, и другое -- факты, созданные мыслью.

Вот и все. Скорбь не создается мыслью, но чем-то действительно случившимся, что переходит в скорбь.

С. Скорбь не создается мыслью?

К. Подождите, вникайте в это медленно. Я не уверен. Как я сказал, это диалог, дискуссия. Я что-то говорю. Вы должны проверить.

С. Существуют различные виды скорби.

К. Нет, нет. Мой сын умер. Это факт.

Р. И вопрос в том, чтобы встретить факт -- его уже нет.

ДЖИС. Скорбь не является фактом?

К. Мой сын умер. Это факт. И этот факт раскрывает природу моих взаимоотношений с ним, мою привязанность к нему -- что не есть факт.

П. Сэр, это происходит позднее. Когда мой сын умирает, есть только одно это.

К. Это и есть все, что я говорю.

П. Фактически, когда ваш сын умер, можете вы уйти от этого?

К. На данный момент он парализован, полностью парализован.

П. Это на данный момент.

К. Нет, видите ли, мой сын умер, и я этим парализован; как психологически, так и физиологически я в состоянии шока. Но постепенно шок ослабевает, рассеивается.

П. В известном смысле интенсивность этого состояния изживается сама из себя.

К. Нет. Шок -- это не осознание факта. Это шок физический. Кто-то ударил меня по голове.

П. Это вызывает шок, К. Вот и все. Произошел паралич, на несколько дней, на несколько часов или минут. Когда происходит шок, мое сознание не функционирует.

П. Что-то функционирует.

К. Нет, просто слезы. Это одно состояние, но оно не перманентно. Это переходное состояние, из которого я потом выхожу.

П. Но в тот момент, когда я выйду...

К. Нет, шок произошел, я действительно это чувствую.

П. Как вы воспринимаете эту действительность?

К. Давайте посмотрим. Мой брат или сестра умирает, и в такой момент -- этот момент может продолжаться несколько дней или два часа -- это потрясающий психологический шок. Нет никакой деятельности ума, не действует сознание. Это состояние парализованности. Это даже не состояние.

П. Это скорбь, но это энергия скорби.

К. Эта энергия была слишком сильна.

П. Всякое движение отхода является растратой энергии.

К. Нет, но тело не может оставаться психологически в состоянии шока.

П. Как тогда оно воспринимает скорбь?

К. Я подхожу к этому. Это подобно человеку, который, будучи парализован, хочет говорить. Но он не может.

П. Что происходит, когда шок рассеивается?

К. Вы как бы пробуждаетесь по отношению к факту, к факту смерти вашего сына. Тогда начинается деятельность мысли, ее движение. Возникают слезы. Я говорю: "Я хотел бы, чтобы я поступал лучше, чтобы я не произнес последних жестоких слов в последнюю минуту". Затем начинаются поиски путей бегства: "Я бы хотел встретить моего брата в следующей жизни, на астральном плане". Я убегаю. Я говорю: "Если ты не убежишь, если ты не будешь наблюдать факт, как нечто отдельное от тебя -- тогда наблюдатель есть наблюдаемое".

П. Все это в целом является первоначальным состоянием шока.

К. Я не уверен в этом, П. Продолжайте вникать в это. Произошел шок, который тело и психика не могут вынести. Имеется возникший паралич.

П. Но если имеется энергия?

К. Шок слишком силен. Он чересчур силен. Это факт.

П. Давайте продвигаться медленно, сэр.

К. Значит, мы говорим о разных вещах.

П. В самый момент смерти происходит полное осознание этого. Потом оно рассеивается.

К. Нет. Не поставите ли вы вопрос иначе, П.?

Отложите смерть в сторону на данный момент.

П. Но это тоже нечто целостное.

К. Подождите, я подойду к этому. Когда происходит смерть, потрясающий шок перекрывает все. Это не гора, не изумительная красота пейзажа. Эти два состояния совершенно различны.

П. Это зависит от состояния ума.

К. Это зависит от состояния взаимоотношений.

П. И от состояния ума, когда смерть действительно произошла.

К. Да. Так о чем же идет дискуссия? О чем ведется диалог?

П. Мы пытаемся выяснить, как в этом максимуме энергии возникающем из отчаяния, смерти, скорби, происходит некая химическая реакция, преображающая эту энергию, которая кажется разрушительной и причиняющей боль, в то, что вы называете страстью.

Если человек допустит разрушительное, как ржавчина, воздействие скорби и отчаяния -- что является естественным процессом -- то это вводит другой элемент.

К. Если энергия не растрачивается на слова, если энергия, возникшая от шока какого-то значительного события, не растрачивается, то эта энергия без всякого мотива имеет совершенно иное значение.

П. Разрешите спросить -- удерживается ли она в сознании?

К. Нет, это происходит не в сознании.

П. Не в сознании?

К. Нет. Если вы удерживаете ее в сознании, то она есть часть мысли. Ваше сознание построено мыслью.

С. но она возникла в сознании.

К. Нет.

С. Тогда что она такое?

К. Удержание ее, пребывание с ней, не пытаясь убежать от нее.

П. Что это за сущность, которая не двигается?

К. Нет никакой сущности.

П. Тогда что это?

К. Сущность возникает, когда есть движение отхода от факта.

П. Как сущность сама приводит себя к концу?

К. Послушайте, П., давайте подойдем к этому совсем просто.

П. Это очень важно.

К. Я согласен, это очень интересно. Происходит шок. Шок вызвал понимание, появляется скорбь.

Само слово "скорбь" уже есть отвлечение. Бегство есть отвлечение от факта. Полностью остаться с фактом означает, что не происходит никакого вмешательства движения мысли; поэтому теперь вы не удерживаете сознательно, не происходит сознательного удержания этого. Я повторю. Сознание построено, составлено мыслью. Содержание создает мысль.

Событие смерти внутри моего сознания. Это очень важно. Мне удалось раскрыть что-то.

П. Заставляет ли именно сила этой энергии полностью замолчать мысль?

К. Вы можете применить и такую форму определения. Мысль не может к этому прикоснуться. Но наша обусловленность, наши традиции, наше воспитание заставляют нас прикоснуться к этому изменить, модифицировать его, рационализировать, что является деятельностью сознания.

Р. Но суть всего как будто состоит в том, что придается и той форме, что это принимает, и это является семенем, из которого вырастает все остальное отвлечение.

К. Это очень интересно. Я не могу вспомнить, когда умер мой брат. Но из того, что мне говорили С. и другие, видимо, был период шока, и когда К. вышел из него, он остался с этим, он не пошел к м-с Безант и не просил помочь ему. Так что теперь я могу видеть, как все это происходит. Когда шок проходит, вы оказываетесь перед фактом, что произошло потрясающее событие: смерть, не моя или ваша, моего брата или вашего брата, но произошла смерть, что является необычайным событием, таким же необычайным, как и рождение. Так вот, может ли человек вглядеться в это, наблюдать, не вводя в это сознание как мысль?

П. Давайте возвратимся к скорби. Вы сказали: "Скорбь -- не порождение мысли".

К. Да, скорбь не порождается мыслью. Что вы скажете об этом?

П. Когда умирает скорбь, мысль отсутствует.

К. Подождите, подождите, П. Скорбь -- не дитя мысли. Вот что сказал К. Почему? Слово "скорбь" -это мысль. Слово не есть предмет, поэтому чувство скорби не есть слово. Когда применяется слово, оно становится мыслью.

ДЖИС. Мы говорим о ситуации, когда произошел шок. Возникновение этой энергии, возвращение сознания есть скорбь.

К. Я назвал это скорбью.

ДЖИС. Это возвращение в состояние скорби.

К. Нет. Имеется шок. Затем происходит движение отхода от шока.

П. Если освободить скорбь от слова...

К. Конечно. Вот почему я хочу добиться полной ясности. Слово не есть предмет, поэтому чувство скорби не есть слово... Если нет слова, нет мысли.

П. Скорбь существует; если вы отбросите слово, содержание останется.

К. Конечно. Так вот, возможно ли не применять названия? Как только вы применяете имя, вы вводите его в сознание.

С. Не является ли существующее состояние частью сознания до применения наименования? Слово "скорбь", как только вы называете состояние скорбью, оно становится чем-то другим. То, "что есть", является ли оно частью сознания, пока оно не названо?

К. Мы выяснили, что сознание является его содержанием. Его содержание складывается мыслью. Происходит событие, при котором энергия шока вытесняет сознание на мгновение, дни или месяцы. Затем, когда шок ослабевает и прекращается, вы начинаете придавать состоянию определенное наименование.

Таким образом вы вводите его в сознание. Но когда оно возникает, оно вне сознания.

Кришнамурти Джидду

Исследование интуиции

Страница 2

Энергия и культивирование поля

Основной корень страха

Болтающий ум

Центр и двойственность